Женщина поджала губы. Наверное, не будь здесь сейчас Китайгородцева, она бы сорвалась на крик.
– Вы – мама Петра, – произнес негромко Китайгородцев.
Не спрашивал, а констатировал факт. Женщина механически кивнула в ответ.
– Я хотел с вами поговорить.
Получалось, что на кухне. Женщина поняла.
– Идемте, – сказала она недружелюбно.
Прошли в кухню. Китайгородцев прикрыл за собой дверь, и здесь стало совсем тесно.
Мягкий уголок, холодильник, стол, плита – все не старое, но копеечной цены. Вот она, жизнь брошенной миллионером женщины. Он ей денег вовсе не дает, что ли? В черном теле держит? А как же раздел совместно нажитого имущества и всяких акций?
– Мне кажется, у вашего сына сейчас очень сложный период, – сказал Китайгородцев.
– А вы кто? – спросила резко женщина.
– Я телохранитель.
– Чей? Проскурова?
– Нет. Это профессия у меня такая, телохранитель. Но сейчас непосредственно я никого не охраняю.
– Вы у Проскурова работаете? – гнула свое женщина.
Для нее, похоже, всякий, кто работал на Проскурова, был ее личным врагом.
– Я работаю в охранном агентстве «Барбакан». Директор наш – Роман Александрович Хамза. Так что я у Хамзы, считайте, работаю. Наше агентство обслуживает множество заказчиков. Один из этих заказчиков, видимо, господин Проскуров. Или его фирма. Я в подробности не посвящен, – старательно плел словесную паутину Китайгородцев. – Но это и не важно сейчас. Я хотел о вашем сыне поговорить.
– По чьему поручению? – продолжала в чем-то подозревать своего собеседника женщина. – Проскуров вам поручил?
– Нет. Он вообще не в курсе. Я ему не сказал ничего.
Вот тут женщину проняло. Смог Китайгородцев ее удивить.
– Это такой вопрос, который надо с мамой обсуждать, а не с папой, – доверительно сообщил Китайгородцев.
– Да? – не смогла скрыть растерянности женщина.
– Ведь Петя с вами живет, – продемонстрировал осведомленность Китайгородцев. – Вы сына лучше знаете.
– Наверное, – не очень уверенно подтвердила женщина.
– Я вас спросить хотел… Вы только не пугайтесь… Хорошо?
– Хорошо, – тут же испугалась женщина.
– Вы никогда не замечали, чтобы ваш сын задумывался о самоубийстве?
– Очень часто! – с необъяснимой беспечностью махнула женщина рукой.
Даже успокоилась, кажется. Мол, я-то думала, что там о чем-то серьезном, а тут всего лишь самоубийство. Фи!
– Часто? – переспросил обескураженный Китайгородцев.
– Да порой на дню три раза, – с прежней беспечностью сообщила женщина. – Как что не по его – грозится с жизнью поквитаться. Стращает так, – пояснила с сарказмом.
Да, если в день по три раза – какое уж тут серьезное отношение. Привыкла уже. И Китайгородцев привыкнет. Так следовало понимать.
– Такой возраст, – сказала женщина. – Ветер в голове. У них это модно.
– У кого – у них?
– У придурков этих малолетних. Таких, как мой. Обсуждают на полном серьезе. И в Интернете…
– Так вы знаете? – вырвалось у Китайгородцева.
– О чем?
– О том, что в Интернете есть сайт для самоубийц.
– Ну конечно, – равнодушно ответила женщина, словно они приступили к обсуждению вопросов, совсем уж скучных. – Я же говорю – придурки. Перебесятся.
– А если это серьезно?
– Что серьезно? – с неприкрытой насмешливостью осведомилась женщина. – Петька руки на себя наложит? Да никогда в жизни!
– Почему?
– Потому что это не… Как они там говорят… Это не клево…
– Это не круто.
– Да, это не круто. И еще не прикольно. Вот если бы это круто было, повеситься, к примеру, или застрелиться, они бы пачками уходили в мир иной. А так – спасибочки, так мы не хотим. Это выпендреж такой. Друг перед другом. Вас он зачем с собой притащил? Вы его серьезно – охраняете? – все с той же насмешливостью говорила женщина. – Это он во дворе всем показать хотел, каким он стал крутым. А закончится лето, вернется он в хрущобу нашу, и вся крутизна испарится. Тогда он, может, снова самоубийством начнет меня стращать. А сейчас – нет. Сейчас выпендриваться будет перед сверстниками, сейчас ему есть чем заняться.
Спокойна она была за сына, никаких сомнений.
* * *
Хамза навел справки. На рынке, который теперь контролировал Проскуров и где когда-то работал невесть куда запропастившийся Гена Шаров, перестали выходить на работу два охранника – в то же самое время, когда исчез Шаров. И эти двое с Шаровым были связаны. Прежде, когда работали вместе, они считались друзьями. Это обстоятельство Хамзу насторожило.
По поручению Хамзы проверили адреса, по которым проживали эти двое. Там они, как оказалось, в последнее время не появлялись.
– Я бы обыскал квартиру Шарова, – сказал Китайгородцев, когда узнал об открывшихся обстоятельствах.
– Обыск? – задумчиво глянул на него Хамза. – В принципе возможно. Милиция возбуждает уголовное дело против Шарова. В рамках этого дела выписывается ордер на обыск. И если они там что-то найдут, я об этом узнаю.
– Нам милиция не нужна, Роман Александрович. Они искать будут не то и не там. Они запросто пропустят то, что важно. Нам самим туда надо идти. Вскрыть квартиру и прошерстить все досконально.
Хамза не возражал.
* * *
В квартиру к Шарову Китайгородцев взял Баранова – тот когда-то служил в органах и специализировался по замкам, все домушники и медвежатники проходили через него.
Замков было два. Оба стандартные, и оба открылись без проблем.
Однокомнатная квартира с балконом.
Прежде чем приступить к осмотру, Китайгородцев выглянул в окно. Напротив не оказалось близко стоящих зданий – никто не мог увидеть их даже случайно.
– Твои – кухня и ванная, – сказал Китайгородцев Баранову. – Я проверю комнату.
ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ КИТАЙГОРОДЦЕВ
Съемное жилье холостяка… Неуютно… Неудобно… Некрасиво… Кровать, телевизор, шкаф и стол с пустыми пивными бутылками… Спальная комната, гардероб и гостиная – все это на восемнадцати квадратных метрах… Пиво… Немецкое… Настоящее… Хорошо Гена Шаров живет, кучеряво… Окурки… Разные сигареты… Не один он тут был… И много окурков, одному не выкурить столько… Это он перед тем, как исчезнуть, здесь чаевничал… Телевизор… Обычный… «Самсунг»… Смотрим винты… Царапины свежие… И пыль местами потревожена… Снимали крышку, совсем недавно… Правильно, снимали, вот отвертка на подоконнике… Винты… Крышка… Вот здесь он что-то прятал… Где пыли нет… Что такого размера может быть?.. Сверток… небольшой… Пачка денег?.. Возможно… Теперь шкаф… А из вещей-то почти ничего… Одно старье… Он в приличную одежду одевался… В простую, но приличную… Это точно, я помню… И той одежды я не вижу здесь… Джинсовый костюм я помню… Еще у него была куртка легкая, вроде ветровки… Ни здесь нет, ни в прихожей… И еще я здесь не вижу ни кофты, ни свитера, будто для него всегда одно только лето… Нет вещей… Барахло оставил, а остальное все забрал… С концами съехал, что ли?.. Полки в шкафу застелены газетами… Бесплатные газеты… Те, что по ящикам разбрасывают пачками… Судя по датам, это Гена газетками полки застелил… Диван… Две подушки… Одеяло… В пододеяльнике… Ничего не прощупывается… Матраца нет… Простыня… Под простыней… Ничего… А в шкафу я не видел, кстати, постельного белья… У него один комплект?.. Так не бывает… В диване?.. Да, выдвигается нижняя часть… Вот белье… Перетряхнуть… Листок… Бумажный… Выпал… Цифры и буквы… Буквы и цифры… Похоже на переписанные номерные знаки… В разное время записывали – цвет пасты у авторучек разный… А ведь вот это – номер проскуровского «Бентли»… Точно!.. И это действительно номера автомобилей… Раз… Два… Шесть… Шесть автомобильных номеров… Два из шести зачеркнуты… Надо проверить, но уже почти уверен, что это номера машин из проскуровского гаража.
