— Где же ситро? — с отчаянием в голосе сказал Иван. — Куда же я его сунул?..
В номере ненавязчиво работал видеоприемник — на пониженных тонах. Горел стереоэкран, по комнате метались сюрреалистические краски. А также запахи нагретого асфальта (надеюсь, смеситель был с разрешенным типом наполнителей). Шел экстренный выпуск новостей, прямо с улицы, с места событий. Кто-то солидный, потеющий от ответственности, торжественно обещал, что нанесенный ущерб будет возмещен всем пострадавшим; кто-то рангом пониже едва не бился в истерике, доказывая, что такого безобразия в здешнем раю просто быть не может, ибо даже в досоветские времена, во времена животной анархии, подобных издевательств над здравым смыслом не случалось! Сначала — откровенно бандитская вылазка на площади перед железнодорожным вокзалом, от которой общественность до сих пор не успела оправиться, и вот теперь нападению подвергается уже сам вокзал! Заколдованное место. Как хрупок, оказывается, сложившийся порядок вещей — нам всем ни на секунду нельзя об этом забывать…
— Тебя на границе тоже потрошили? — вдруг спохватился Вячеславин, вывернув на меня бледное лицо. — Водку отняли?
— Подожди, дай послушать, — попросил я его.
Послушать было что. В самом деле, редкостный выдался денек. Снова вертолет упал с небес — огромный, десантный, жуткий. Ровно в полдень. Высадилась свора неопознанных подонков, одетых в форму местной полиции, оцепила вокзал, ворвалась в камеры хранения, — пришельцев-оборотней, похоже, интересовали именно вокзальные камеры хранения и ничто другое, вот такой странный объект для атаки, — багажные ячейки были вскрыты все до единой, а хранившиеся в них вещи изъяты и погружены в вертолет, попросту говоря, украдены. Грубо и нагло.
— Они тут все утро твоей мордой телевизор украшали, — позлорадствовал Вячеславин, обнаружив наконец свое ситро (бутылка закатилась под кресло). — Свинья грязь найдет. Кстати, хочу тебя обрадовать, Жилов, из твоей затеи может выйти толк.
— Из которой?
— Чтобы написать правдивую книгу о писателях, надо стать, во-первых, старым, во-вторых, занудой. Как ты.
Очевидно, он уже понял, что вожделенной водки от меня тоже не дождется, и оттого был желчен. Человек потерял всякую надежду. Жалкое зрелище.
— Бога ради, Лазар, объясните, — обратился я к Стайкову, — почему этот урод трезвый? При таком-то изобилии?
— «Бога ради»… — скривился Вячеславин. — Лексикон. Коммунисты хреновы… Космолазы…
Лазар Стайков ответил:
— Все алкогольные напитки местного производства в обязательном порядке содержат аналептические нейтрализаторы. Обратите внимание на рекламу на этикетках… — Он взял первую попавшуюся бутылку и отчеркнул что-то пальцем. — Угнетающее действие на центральную нервную систему значительно ослаблено. Кроме того, присутствует целый букет ферментоидных присадок, специальным образом корректирующих обменные процессы.
— Специальным образом? — спросил я.
— Метаболизируется до девяносто восьми процентов этанола, а не девяносто, как обычно. Неокисленные метаболиты выводятся практически полностью, в мозг не попадают. Вы, конечно, знаете, что эта пакость откладывается именно в мозг и держится там до двух-трех недель, загромождая сознание…
Я опять спросил:
— А зачем в таком случае надо было загромождать помещение?
— Он не успокоился, пока все не перепробовал, — улыбнулся мне Стайков.
— Профессора, — с отвращением сказал Иван. — Всё знают. Ненавижу.
Видеоприемник, между тем, продолжал вещать. Юная фея европейского эфира, благоухая жасмином, взволнованно рассказывала о том, что потрясшая умы и души сенсация таки состоялась! Несколько внеземных обсерваторий нашли и сфотографировали небесное тело, орбита которого лежит далеко за пределами Плутона. Таким образом, открытие, сделанное астрономами Новопулковской обсерватории полностью подтвердилось — обнаружена новая, десятая планета Солнечной системы. У нас теперь на целую планету больше! — радовалась дикторша, как дитя… Я уже знал эту новость: наслушался в «Экспресс-люксе», пока ехал сюда. И впрямь сенсация. Новопулковская обсерватория расположена на Церере и укомплектована в основном молодыми ленинградскими астрономами — вот такая дополнительная радость. Как не возгордиться от этого приятного сюрприза?.. Ощущая заслуженную гордость, я подошел к окну и выглянул. Вид отсюда был ничуть не хуже, чем из моих апартаментов. Фантастическое нагромождение цветных пятен — точно, как на картинах экспрессионистов.
— К Дим Димычу торопишься? — подал голос Вячеславин. — К нему сегодня Слесарек пошел, имей в виду.
— Нет, в банк, — сообщил я в стекло.
— Ага, денежки менять, — обрадовался он. — Могу дать один адресок. Там, в отличие от ихнего банка, тебе обменяют на рубли столько местных денег, сколько унести сможешь.
— Правда, по полуторному курсу, — с сожалением добавил Стайков. — За все надо платить.
Я повернулся к ним.
— Зачем? — удивился я.
Они переглянулись.
— Он еще ничего не знает, — сказал Стайков Вячеславину.
— Теленок.
— Невинный младенец.
— Ты думаешь, не стоит лишать его невинности? — Иван откинулся на спинку кресла (нога на ногу, руки за голову) и оценивающе оглядел меня сверху донизу. Долгий это был процесс, я даже заскучал. — Я все-таки скажу, — решил он. — Когда вам, классикам, захочется насовать себе под подушку мятых банкнот местного образца и вкусить свою порцию кайфа, бегите в район площади Красной Звезды. В одном из тамошних переулков прячется штаб-квартира партии Единого Сна. Адрес я не помню, но ищущий да найдет. Обратитесь непосредственно к председателю по фамилии Оленин, и вам помогут обрести долгожданное счастье…
Приятно было наблюдать, как в человеке прорастает интерес к жизни. А то ведь совсем было человек зачах. Я вопросительно посмотрел на Стайкова, но тот лишь подмигнул мне в ответ.
— Владислав Оленин? — спросил я их обоих.
— Какая разница? — фыркнул Вячеславин, потягиваясь. — Кажется, да. Мы ходили к нему не по имени-отчеству величать, а незаконную финансовую сделку совершать.
— Он из России?
— Конечно, — сказал Стайков со странной интонацией. — Помогает землякам, чем может. Партию, вот, основал. «Единого Сна» называется.
Непонятно было, шутят они или нет, а если шутят, то почему мне не смешно. С Вячеславина что взять — он самого себя в перьях вываляет на потеху благодарной публики… Владик Оленин, подумал я. Владислав Карлович. Еще один знакомый в этой сказочной стране, еще один призрак, явившийся из Космоса, чтобы в который раз напомнить о неразрывной связи мертвого и живого. «Хрущев», помнится, возил на Деймос этому самому Оленину продукты и оборудование, пока тот не проворовался…
— Боюсь, счастье мне не поможет обрести даже Единый Сон, — я вздохнул. — Даже вечный.
