облаченная в сползшую с одного плеча ночную сорочку. За спиной… за спиной, раскрывшись во всей красе, сияют два крыла.
— Я не понимаю…
Мягкие полупрозрачные перышки. Яркие, сияющие, синие. Мои новые крылья были смесью. Не фейские, но и не демонические. Остренькие, смотрящие вверх, они имели почти привычную мне форму и даже складывались как обычно, становясь плащом за спиной. Обычно для феи, которой больше не являюсь.
— Рантор, я не понимаю.
— Чего? Родственные связи не подвластны ни одному правителю. Как бы ни старались и Арид, и Ааритан, но ты всегда останешься наполовину демоном и точно на такую же половину феей. Однако теперь с уверенностью можно сказать, что твой облик сформировался окончательно.
Он, принявший человеческую форму, подошел сзади и нежно, кончиками пальцев коснулся моих крыльев. Я вздрогнула, очень остро ощутив эти прикосновения. И тут меня, словно молнией, пронзила одна мысль.
— Ты ведь… ты тоже чувствовал, когда я трогала твои крылья тогда на прогулке? И после…
Рантор тихо засмеялся и, подхватив на руки, закружил меня по комнате, а потом склонился к моему лицу и поцеловал. Все внутри всколыхнулось и перевернулось. Иного ответа мне уже не требовалось.
— Почему у меня резко стало так много сил?
— Это временный всплеск, но твое восстановление пойдет теперь значительно быстрее. Энергии больше не требуется подпитывать и укреплять крылья да и аура вернулась в привычное состояние.
— Рантор, мне нужно к папе и дедушке! Я должна им рассказать… показать!
— Нет ничего проще, но разве ты не знаешь, где их покои? — демон в удивлении приподнял брови.
— Ну… я хотела бы через окно, чтобы никто не увидел меня до них, — и смущенно потупилась, сложив перед собой руки.
— Какой же ты у меня еще ребенок, — мужчина вновь прижал меня к себе и направился к балкону, но неожиданно остановился. Отпустив меня, вновь натянул на плечи рубашку, — Не хочу, чтобы нас неправильно поняли, — Ага, а порванные брюки поймут правильно. От мысли о том, что могут подумать отец и дедушка щеки опалило жаром.
— Идем, любимая.
Ощущения все еще были непривычными, но с каждой секундой я чувствовала себя в небе все уверенней.
Мы тихо приземлились на большом балконе, если судить по расположению, папиных покоев, но нас все равно услышали.
— Рантор, темной ночи, — произнес папа.
Я замерла и обернулась на демона. Тот с невозмутимым видом пожал плечами и подтолкнул меня в сторону открытых дверей. Там, почти напротив, в креслах у камина, спиной к нам сидели дедушка и папа.
— Рантор? — снова позвал папа.
Словно почувствовав наше приближение, они одновременно обернулись. Шок, неверие, недоумение смешались на их лицах. Папа вскочил первым.
— Диана, — тихо позвал он, протянув ко мне руки.
— Папа! — я широко улыбнулась и подбежала к нему.
Его руки заметно дрожали. Он осторожно коснулся кончика крыла. Лицо подошедшего дедушки осветила счастливая улыбка.
— Мы так за тебя рады, Лариниэль.
Еще один маленький шаг, и я смогла обнять их обоих, ухватив за руки. Так хорошо мне не было еще никогда.
— Когда это произошло? Как? — посыпались на меня вопросы, стоило эмоциям немного улечься.
— Только что. Мы с Рантором…
— Та-ак, — папа пристально посмотрел на стоящего рядом со мной демона. — Что ты делал ночью в комнате моей дочери?
— Проверить зашел, — алые глаза встретились с моими, и уже тише он добавил. — Я слишком боюсь тебя потерять, — рука Рантора нашла мою и переплела наши пальцы. Меня словно повело от ощущения исходящей от демона волны заботы, — А потом я предложил Лане полетать, ощутив, что ее крылья готовы вырваться на свободу. Ты же знаешь, Арид, сущность изменения в избраннице замечает очень быстро.
— Почему нам не сказал? — задал закономерный вопрос дедушка.
— Боялся одним неверным словом или движением все испортить, ведь Лариниэль так мечтала о крыльях.
Шмыгнув носом, прижалась его боку, гадая и не понимая, как смогла влюбить в себя этого идеального мужчину.
Глава 12
Тихо выдохнув, сделала один маленький шажок, оказавшись в поле зрения всех присутствующих в комнате. Сначала на меня никто не обратил особого внимания, увлеченные разговорами. Но когда Рина приветливо улыбнувшись, вдруг взвизгнула и, расталкивая всех, помчалась ко мне, все взгляды устремились на меня.
— А-а-а! Лана! О-о-о! Как⁈ Когда⁈ И-и-и! А можно потрогать⁈ Какое чудо!
— Лана!!!
— Лариниэль⁈
Меня обступили со всех сторон, поздравляя и пораженно вздыхая. Моя команда и вовсе едва не сошла с ума от радости. Иаран с Эймом поочередно подхватывали меня на руки и кружились, хохоча. Моника в перерывах, вместе с Риной, сжимала меня в объятиях и заливалась счастливыми слезами.
— У тебя рубцы на ауре затянулись, — прошептала Моника. — Больше нет тех ужасных дыр. Теперь она плотная, ровная и сияющая.
— Лариниэль, ты не перестаешь нас всех удивлять, — произнес Рил и красноречиво посмотрел на меня.
— Адептка, Вы стали живой легендой, — с доброй улыбкой и гордостью произнес мой ректор.
— А жизнь-то налаживается! — вновь высказался Рил, хлопая дедушку и папу по плечам.
— Лариниэль, — позвал меня Валатиен.
Я выпуталась из объятий девочек и подошла к клятвенному другу. Вал, затаив дыхание, бережно коснулся одного из перышек, а потом, резко выдохнув, крепко прижал меня к себе. Его сердце заполошно билось в груди, выражая все его эмоции.
Что тут сказать? Я произвела настоящий фурор. Лишь после того, как мы проводили всех гостей, поняла, чего, точнее, кого мне не хватало.
— А где Рантор? — поспешила спросить я у стоящего рядом папы.
— Кстати говоря об этом, нас с тобой кое-кто очень ждет.
— Папа? Мне уже начинать бояться?
Вал рядом со мной сдавленно хохотнул, отвернувшись от нас. Дедушка же, напротив, даже не скрывал улыбки. Только папа оставался относительно серьезным. Предложив мне руку, он повел меня в сторону парадной столовой.
Пока мы шли, я наконец-то смогла понять то смутное чувство, терзавшее меня с момента, когда стала известна вся правда. Мало ли, что ждет дальше, поэтому поспешила задать вопрос:
— Папа, а почему Дариана не была знакома с Иараном и Эйманом? Это же странно, учитывая ваше тесное общение с Кронтом и Рилом.
— Заметила все-таки, — хитро прищурив глаза, усмехнулся мой родитель, — Да. Ты права. Причина здесь во мне, — папа замолчал ненадолго, но взгляд не отвел, — После смерти твоей мамы я не хотел никого видеть. Ограничил общение, а потом не видел смысла рассказывать. Из-за клятвы все равно не смог бы ответить на возникшие вопросы, а врать родным не привык. О Сатариэле вообще вряд ли когда-нибудь рассказал бы, боясь навредить тебе.
