другой, третий...
Последняя поражающая очередь оказалась удачной. Вражеская батарея замолчала. Но впереди появились фашистские танки. Немцы перешли в контратаку.
— Двадцать, — насчитал кто-то на батарее.
Языки пламени вырывались из стволов танковых орудий. За танками показались темные фигуры вражеских солдат. Перевес сил был на стороне противника. Наша пехота начала отходить. Вот уже фашистские танки совсем близко от батареи...
— По танкам... прямой наводкой! — раздался уверенный голос Сидоренко.
Грянули выстрелы всех гаубиц батареи. Три вражеские машины остановились, две из них окутались черным дымом...
Но остальные танки, обходя подбитые, продолжали двигаться вперед, ведя огонь с ходу. Четыре машины из правофланговой группы повернули свои пушки в сторону батареи. Завязалась артиллерийско-танковая дуэль. С каждой минутой грохот выстрелов и разрывов становился все более частым и оглушающим. Редели орудийные расчеты. Каждому из оставшихся в живых приходилось действовать за двоих, а то и за троих. Но артиллеристы не дрогнули. С близкой дистанции огонь батареи стал более эффективным. Вскоре открыли огонь и другие батареи. И вот уже черно-красными кострами горят шесть танков врага... Стойкость, мастерство артиллеристов помогли нашей пехоте отбить контратаку и самой перейти в наступление. Гитлеровцы стали отходить.
— Ну что же, товарищи, — обратился к батарейцам заместитель командира дивизиона по политчасти старший лейтенант Я. П. Скибицкий. — Поработали вы на славу. По-ленинградски!
В этом бою командиру батареи В. Н. Козлову пришлось выдвинуть свой НП далеко вперед. От батареи его отделяла лесистая ложбина, непрерывно обстреливаемая артиллерией и минометами противника. Связь здесь прокладывал ефрейтор Степан Ганюшкин. Линию он проложил по всем правилам, но перед открытием огня батареей решил еще раз проверить заземление. Осмотрел аппарат и, усевшись поближе к командиру, взял в руки трубку. Аппарат молчал. «Очевидно, только что провод перебило», — подумал Ганюшкин. Он протянул трубку разведчику:
— Ваня, будь другом... Передавай, а я побегу... Только молчи, а то комбат сердиться будет.
Перебросив ремень контрольного аппарата через плечо, он ползком стал спускаться в ложбину, где непрерывно рвались вражеские снаряды и мины. Вскоре связь заработала. Но Степан не спешил возвращаться в окоп. Три часа под огнем противника ползал он от воронки к воронке, устраняя обрывы.
Раздался последний залп батареи. По линии побежало:
— Стой! Записать...
Командир батареи оторвался от стереотрубы и только теперь заметил, что у телефона вместо Ганюшкина сидит разведчик.
— Где Ганюшкин?
— Там, — разведчик показал рукой в сторону ложбины.
— Где там?! — командир повысил голос.
— Да здесь я... — В обледенелой одежде, в снегу, с исцарапанным лицом и руками, Ганюшкин свалился с бруствера в окоп. — Устранял обрывы, товарищ старший лейтенант!
Красное Село было нами освобождено. На следующее утро 20 января разведчики 1220-го полка обнаружили подход резервов противника из Урицка. Немцы готовили контратаку, чтобы вновь захватить Красное Село — тактически важный опорный пункт.
Это морозное утро навсегда осталось в моей памяти. Едва заалел восток, противник начал огневой налет по северо-западным скатам высоты 112,0. Вскоре он перенес огонь на Красное Село. Одновременно цепи вражеской пехоты бросились на штурм. Снаряды и мины засыпали подступы к населенному пункту.
Направление контратаки гитлеровцы выбрали весьма удачно. С занятием Красного Села они могли ударить по правому флангу 30-го гвардейского стрелкового корпуса, использовав значительные силы пехоты, танков, самоходных орудий и артиллерии на сравнительно узком участке, где наши части были наиболее растянуты по фронту.
— Отсечь пехоту от танков! — приказал мне командующий артиллерией 109-го стрелкового корпуса полковник С. Н. Березуцкий.
Прошли считанные секунды — и ударили наши орудия. Над лощиной, где шли немецкие танки и пехота, поднялись фонтаны земли и снега. За первым ударом бригады последовали залпы артиллерии корпуса, включились орудия прямой наводки 509-го истребительно-противотанкового полка. Один за другим окутывались черным дымом вражеские танки, но уцелевшие, продолжая маневрировать, медленно продвигались вперед.
Ценой больших потерь немцам удалось выйти к северо-западным скатам высоты и вклиниться в боевые порядки 391-й стрелковой дивизии.
В эти трудные минуты к нам на наблюдательный пункт прибыл генерал Одинцов. Он приехал с группой офицеров своего штаба и, быстро разобравшись в обстановке, приказал подготовить массированный огонь по контратакующему противнику на стыке двух корпусов. Для этого им были привлечены некоторые бригады и полки артиллерийского корпуса генерала Н. Н. Жданова, 18-й и 23-й артиллерийских дивизий. Вся подготовка массированного огня была выполнена оперативной группой офицеров штаба артиллерии фронта за 15 минут.
Георгий Федотович проявил себя в этой тяжелой обстановке не только как мудрый военачальник, но и как человек большого личного мужества. Под его руководством артиллерия фронта во взаимодействии с другими родами войск осуществляла прорыв глубоко эшелонированной обороны немцев, так называемого Северного вала, который вражеская пропаганда называла неприступным.
Отлично действовали в этих боях воины 38-го гвардейского минометного полка подполковника Алымова. Часть реактивных установок Алымов развернул на северо-западных скатах высоты 112,0, поставив их на прямую наводку; остальные заняли огневые позиции на южных скатах высоты.
Мне впервые пришлось наблюдать стрельбу прямой наводкой боевых машин М-13. Мощным залпом они не только сорвали контратаку гитлеровцев, находившихся уже на подступах к Красному Селу, но и уничтожили большое количество их живой силы. Через тридцать минут с наблюдательного пункта командира 109-го стрелкового корпуса в небо взвились красные ракеты. Наша пехота возобновила атаку.
После артиллерийского удара и короткого ожесточенного боя частей 109-го корпуса и 64-й гвардейской стрелковой дивизии сопротивление противника было сломлено. Обескровленные, охваченные паникой, фашистские подразделения стали поспешно отходить в западном направлении. Нашему успеху в этот день способствовали согласованные действия 38-го гвардейского минометного полка и артиллеристов 1220-го полка подполковника П. Г. Смирнова.
Особой похвалы заслужили начальник штаба майор Коломеец и его первый помощник капитан Глуховский, командиры дивизионов майор Майский и капитан Зубрицкий, командиры батарей Хромочев, Сидоренко, Фрогин, радисты Шаметько, Холодков, разведчики Самойлов и Пшеничников.
Правильно организованное взаимодействие с пехотой, своевременное открытие артиллерийского огня подразделениями и полками способствовали достижению победы.
Целеустремленную, очень нужную работу провели накануне и в ходе боя офицеры-политработники под руководством заместителя командира полка по политчасти майора Ф. С. Кочеткова. Федор Савельевич Кочетков, энергичный и немногословный, успевал повсюду. На огневых позициях он вставал к орудию и действовал за кого-либо из номеров расчета. В штабе он вникал во все детали и всегда обстоятельно знал тактическую обстановку. На НП, где разведчики, связисты, вычислители порой не имели возможности и газету прочитать, он умел выбрать время, чтобы ознакомить воинов с последней сводкой Совинформбюро,
