ДНК электрического угря, — рассказывал инструктор, объяснявший нам, как пользоваться этим оружием. — И является, по сути, живым организмом, только лишённым мозга и с крайне примитивной нервной системой. Редуцированной, как называют это генные инженеры. Он генерирует в своём теле разряд до трёх тысяч вольт, который затем выбрасывается с помощью газов реактивным принципом на расстояние до ста пятидесяти метров. Дистанция небольшая. Зато «Перун-16» легко поражает подвижные наземные и небольшие воздушные цели противника. Я говорю, в первую очередь, о технократах Бундесрата, разумеется. Как вам известно, наши враги сделали ставку не на генетические модификации, а на развитие высоких технологий. В этом их уязвимость. То, что работает от электричества, может быть отключено. «Перун-16» для этого и предназначен. Давайте пройдём на стрельбища и попробуем испытать эти пушки на каких-нибудь приборах. Хватит лупить по бумажным мишеням.
— Чёртовы технократы! — пробормотал шагавший рядом со мной Никита. — Как же я их ненавижу!
— Почему это? — спросил я. — Ну, то есть, они, конечно, наши враги, но откуда столько страсти? Мы ведь сейчас даже не воюем.
— Я понимаю, тебе нельзя включать эмоции, Макс. Ты маркграф, а это большая ответственность. Но нам, простым будущим офицерам, придётся сражаться с их киборгами и боевыми роботами на полях, где многие из нас останутся навсегда. Впрочем, дело даже не в этом.
— А в чём?
— Технократы же считают нас еретиками. Мол, мы вмешиваемся в божественный код, искажаем природу, замысле создателя и всё такое. Даже их церковь объявила нас еретиками!
Как интересно. Надо будет почитать об этом и узнать всё подробнее. Как говорится, познай врага своего и обретёшь над ним власть, ибо предсказуем станет он.
Мы палили по всяким включённым миксерам, утюгам и чайникам, пока не разнесли их все.
— Молодцы! — похвалил инструктор. — А теперь у меня для вас сюрприз! Уверен, вас он понравится. Самый настоящий боевой робот технократов!
С этими словами он нажал на какой-то пульт, и в зал для стрельбищ вошёл, поскрипывая плохо смаханными суставами, здоровенный робот, похожий на кабину от вертолёта с ногами богомола. По бокам торчали крепления для снятых сейчас пушек. По периметру располагались камеры и сенсоры, отправляющие в систему информацию об окружающем мире и целях.
— Давайте, разнесите его! — весело велел инструктор, первым направляя на робота «Перуна-16». — Посмотрите, как разлетаются ваши будущие враги! Готовы? Три, два, один, пли!
Робот, конечно, не разлетелся. Даже при том, что в него разом врезалась целая куча электрических зарядов. Однако внутренности у него мигом перегорели и вспыхнули. Так что машина повалилась на бок, немного конвульсивно подёргалась, полыхая пробивающимся сквозь щели корпуса огнём и испуская чёрный маслянистый дым, а затем застыла грудой металлолома.
Студенты вокруг меня испустили торжествующий вопль. Чисто дикари, честное слово. В такие моменты нетрудно поверить, будто они постепенно произошли от обезьян.
Я положил оружие на стол, предварительно поставив на предохранитель. Хорошая штука. Но технократы, на мой взгляд, куда интересней. Особенно учитывая, что, скорее всего, именно они похитили данные с моего завода.
Если похитили, — подсказал внутренний голос.
Похитили, похитили, — подсказал другой.
Глава 15
Шуйская пока никак не проявлялась, если не считать того, что бросала пару раз на меня долгие взгляды. Интриговала. Проводила подготовительную работу. Уверен, скоро она якобы случайно столкнётся со мной где-нибудь и будет неожиданно мила. Моё удивление должно стать залогом успешности дальнейшей кампании.
Я решил использовать план Шуйских против них: подыграть Надежде и, когда она будет готова меня публично с позором отшить, коснуться её. Посмотрим, как после этого она откажется от моего предложения! Ей придётся согласиться — она просто не будет в силах поступить иначе. И, конечно, после этого дороги назад уже не будет. Разрыв помолвки ударит не по мне, а по Шуйским. Они на такое не пойдут. Да девушка и не позволит запретить ей этот брак. Мои чары не разорвать, пока страсть не будет утолена. А когда это случится, я коснусь её снова. И так будет продолжаться, пока… Пока Надежда Шуйская будет нужна мне в качестве союзника. Ну, и пока она не утратит потребность в сексе, конечно. Говорят, с женщинами это случается. Уверен, демоницы в это не поверили бы, но я слышал, что так и есть. Земные тела быстро вянут и приходят в негодность. Наверное, и меня это ждёт, если я не свалю из этого мира раньше.
После школы я заехал домой перекусить и переодеться. Пока трапезничал, секретарша доложила, что звонил некий профессор Зинберг и очень просил его принять как можно быстрее. Мол, у него срочное дело к господину маркграфу.
— Во дворец регулярно звонят всякие чудики, — проговорила, глядя на меня с вожделением Лена. Я видел, как она изнывает от желания, но делал вид, что ничего необычного в её поведении нет. Блондиночка всё ещё наказана. — Не знаю, стоит ли обращать внимание. Я на всякий случай взяла у него адрес и записала телефон — всё-таки профессор. Если не соврал.
Я взял у неё бумажку с данными.
— Ты спросила, что ему нужно?
— Да, конечно, Ваше Сиятельство. Он ответил, что не может говорить об этом по телефону. Мне показалось, голос у него был слегка напуганный. Но я не уверена. Может, просто волновался.
— Ладно, спасибо. Если это всё, можешь идти.
Девушка потопталась на месте, но, не найдя повода остаться, ушла, цокая каблуками и виляя туго обтянутыми юбкой ягодицами.
Я положил листок в карман. Сейчас имелись дела поважнее, чем выслушивать идеи чокнутых учёных. У них вечно какие-нибудь проекты, требующие вложений, вот и пытаются найти спонсоров. С другой стороны, вдруг это что-то совсем другое? Самому, конечно, возиться — слишком жирно получится для профессора. Но поручить кому-нибудь узнать, что этому Зинбергу нужно, наверное, стоит. Я вызвал начальника охраны и объяснил, что нужно отправить кого-нибудь по такому-то адресу — вот бумажка — и либо узнать у некоего Зинберга, какого чёрта он тревожит маркграфа, да ещё и знает номер дворца, либо притащить сюда — для допроса. Порфирий заверил меня, что всё будет сделано в лучшем виде.
— Только не калечьте его, — предупредил я напоследок. — Может, это просто безобидный ненормальный.
Закончив обед, я связался с Капустиным и взял у него телефон Марго. Сделать это в прошлую нашу встречу не удалось: взрыв в квартире Митрофанченко малость нарушил мои планы. Позвонив девушке, я договорился о встрече.
— Как дела у вашей охранницы? — спросила она. — Хотя вы, наверное, не в курсе.
— С ней всё будет в порядке. Она модификант. Подобных ей не так легко убить.
— Ах, да, верно. Что ж, я рада.
— Вам удалось поговорить с рабочими?
— Да. Расскажу, что узнала, при встрече. Вы скоро будете?
— Дождитесь меня.
— Как прикажете, Ваше Сиятельство.
Вскоре мы сидели напротив друг друга. Я пил кофе, Марго — минералку. О моём самочувствии она не спросила. Видимо, считала, что маркграфу помереть не дадут.
— Николай Эдуардович Рыкин, когда заходил в цех в день взрыва, сказал рабочим, что у его приятеля завтра День рождения, и спросил, не может ли кто одолжить ему рублей пятьсот.
— Всего?
— Он рассчитывал, что ему каждый по пятихатке скинется.
— Понятно. А почему он обратился к ним? Они что, дружили?
— Иногда после смены собирались пивка попить. Денег у рабочих при себе не было: они их в цех не таскают, а хранят в специальной камере в раздевалке. Типа личного сейфа.
— Они не удивились, когда Рыкин попросил у них денег? — спросил я.
— Удивились. Обычно одалживаются уже после смены, как раз в раздевалке. После того, как Рыкину отказали, он расстроился и предложил пойти покурить. Они пошли.
— Все пятеро? А как же работа? — удивился я. — Кто-то же должен следить за станком?
— Он программируемый. Люди там вообще нужны только для проформы. На экстренный случай. Рабочие пошли с Рыкиным курить в специальное помещение в цеху, возле входной двери. Пожаробезопасное и всё такое. Он закурил, но потом вдруг вспомнил, что забыл в цеху пропуск.
— И пошёл за ним?
— Конечно. Его не было минут пять или чуть больше. Потом он вернулся, но рабочие уже покурили и возвращались в цех. Так что Рыкин пошёл к себе на склад.
Я сделал глоток кофе. Весьма неплохого, надо сказать.
— Значит, виновен. И, к сожалению,
