это я для себя оставлю.
Но надо найти и другого сапожника, поручить делать ему ботинки из брезента. Тут из брезента делают паруса, так что и пропитка для обуви тоже есть. Матросы на флоте из кусков брезента шьют себе обувь, но это всё не то. Надо типа берцев или высоких ботинок.
— Семён делай и побыстрее — поторапливаю сапожника.
— А когда надо? — хмурится он.
— Вчера — чем вызвал смех Михаила и чесание в затылке у мастера. В общем, обрадовали Давыдова заказами и уехали.
— А ты уверен, что такие накладки будут носить? Дворянам, это точно не очень понравиться — скептически ответил Лорис.
— Зато намного дешевле и долговечней. Да и защита более качественная, если честно, и усилить её ещё можно. А жить захочешь…ещё не так раскорячишься — подвел итог и расстаюсь с Лорис-Меликовым.
Дальше опять «закружили» дела. Лука, Трофимов и другие, все требовали моего внимания, а часто и нагоняя. Расслабились, понимаешь, пока меня не было. Спешить им, видишь ли, некуда. Да, я ещё привлёк отца Марии продавать ненужные мне трофейные и подарочные вещи, которые с невероятным количеством стали скапливаться у меня. Так и он заработает, и у меня появятся дополнительные денежные средства, которых мне почему-то вечно не хватает. Ну, прямо беда с ними и всё тут…
— Это что? — смотрю на пачку денег, спрашиваю у Хрипковой. Сейчас я пью чай в гостях у Антоновой. Она срочно пригласила меня к ней в гости, где я застал свою соседку по имению, помещицу Елизавету Павловну Хрипкову. С ней, после нашей последней встречи, я так ни разу и не виделся. Хотя, она настойчиво и не раз, приглашала к себе в гости.
— Ну…говорят, вы можете такое…э, посоветовать, чтобы это приносило хороший доход. А за это берете пятьсот рублей. Вот и я прошу мне посоветовать — немного смущаясь, но явно уверенная в себе Хрипкова.
Вот это да. Помещицы оказывались часто намного расторопнее своих мужских половин. Я уже, кстати, это заметил. Тут вдовам надеяться можно только на себя, особенно если нет возможности выйти повторно замуж. Им неохотно дают кредиты и закладные на поместья. Если после смерти мужа поместье сразу не разорилось, то оно оказывается довольно таки жизнеспособным и управлялось намного более успешнее.
— Хм. Ну не знаю. А если вам попробовать меховых животных разводить? — на пшенице, овсе и гречихе много не наторгуешь. Картошка пока ещё не стала вторым хлебом. Мало того, ещё продолжаются картофельные бунты крестьян из-за отравления. И самое интересное, что травятся из-за неправильного хранения и питания. Часто едят вместе с кожурой. А власти, как всегда, забывают нормально информировать население.
— Это, каких и зачем? — удивляется обе.
— Пушнина, она в Африке пушнина. А Антонова будет из них одежду шить или в Лейпциге наши купцы продадут. Ну а разводить лучше песца, соболя и чёрно-бурую лисицу в клетках. Дай бумагу нарисую — поясняю я, и прошу Аню дать требуемое.
— А кормить их чем? — смущается Елизавета Павловна.
— Частью рыбой, часть мясом с кашами? — отвечаю, как само собой разумеющееся. Собак ведь содержат, что за вопросы?
— Ну а мяса… где столько взять? — пытается выжать из меня по максимуму помещица.
— Сделать загоны и разводить косуль, лосей или оленей. Им специальный уход не особо и нужен — сам когда-то такое в Бельгии двадцать первом веке видел. Среди коров паслись косули, а в ресторане можно заказать стейк из них или другое блюдо. — А в оврагах сделать пруды и разводить рыбу. Поля лучше использовать для производства кормов, ну и для себя — теперь можно смело и деньги брать, мех всегда в цене.
— Неожиданное предложение — согласилась она и смотрит на Антонову.
— Только не надо шить полностью шубы из дорогого меха. Они хоть и дорогие, но и продать их трудно. Вон Анна Ильинична, какую хорошую шубу Марии сшила. А чтобы не сильно выделялись, можно и мех подкрашивать — пытаюсь всё же сподвигнуть Хрипкову на производство.
— Да. Я действительно получила ещё несколько заказов на такую одежду — неопределённо ответила купчиха.
Дальше мы обсудили общие вопросы, взаимодействия. Нужно налаживать выделку шкур и выделку кожи, покраску, причём разных оттенков. Хорошо выделанная кожа и обработанные шкуры всегда в цене. Сейчас в России выпускалось до восьмидесяти видов выделки кож. Но мастеров было очень и очень мало. И зачастую на экспорт вывозили просто пересыпанную солью необработанную кожу. Кстати, намекнул, что и этим в имении Хрипковой свободно можно заняться. Там на вонь никто ругаться, как в это Туле, не будет. Затем расспросил, как устроились у Антоновой переданные ей девочки, сказала, что всё нормально.
На следующий день у меня в гостях появился Гейдеке Людвиг Егорович, сразу напомнив, что и в моём имении появиться надо бы. Весна, как-никак. Пришёл с обозом муки, рыбы и других продуктов. Мне в подарок привёз двух жирных гусей и бочонок мёду, литра на три, что меня очень умилило. При его бедности, довольно это довольно щедро. Я тоже отдарился отрезом импортной ткани и кинжалом в ножнах. Мы с ним прекрасно посидели за самоваром, обсуждая дела в государстве и районе. Скупил у него оптом, по нормальной цене, все привезённые продукты. Трофимов продаст их в розницу, чему Людвиг Егорович был очень рад. Все-таки находится долго в Туле при его доходах, довольно разорительно. Купцы стараются сильно сбивать цены у таких приезжих. Оставил его ночевать у себя на раскладушки. Договорились, что завтра выезжаем в Венёва.
К вечеру, почти в сумерках, во двор въехала целая кавалькада всадников и повозок. Неужели Мальцев? Хотя нет. Повозки и всадники не знакомые. Сердце забилось в ожидании неприятностей, никак генерал постарался. Арест. Не успел удрать, вот же я растяпа.
Оказалось не всё так страшно, но звоночек явно прозвенел. Пожаловал купец Розов за дочкой и её подружкой. Если он успел с Новгорода, значит скоро и от генерала «гости» будут. Всё, всех дел не переделаешь, завтра уезжаю.
Купец Розов сорокалетний толстый мужик с большой бородой и длинными, зачёсанными назад волосами. Ростом под полтора метра и такой же толстый. Не успел вылезти из возка, сразу принялся отдавать распоряжения трубным голосом, как будто у себя дома. Громогласный и властный. Его слуги распоряжения выполняли бегом, но немного чудно. Вместо нормального приветствия и спасибо, сразу попытался «наехать» на меня. Я, аж опешил от такой наглости. Ну, понятно от чего Настя могла, подастся во все тяжкие.
— Слышь ты. Как там тебя зовут, толстопуз? Убирайся из моего двора или я начну стрелять — наставив на него мариэтту, командую ему. Я, конечно, понимаю, что купцы Новгорода это отдельная каста. Они привыкли из покон веков к свободе и своеволию, но не настолько же. Все-таки, я же дворянин, а это мой двор. А тут такой…концерт.
Пока купец лупал глазами, подбежал его управляющий Василий и упал на колени. Начали разбираться уже более спокойно. Оказывается Афанасий Розов просто пьян, хотя по нему и не видно. Вот же твою м… переволновался он, видите ли. А я тут чуть стрельбу на поражение не открыл, а мои бы люди меня поддержали.
Ох и долго и смачно я матюгался. Гейдеке, лишь на это улыбался. Возможно, он к этому и привычный, а вот я тут с этим х…сталкиваюсь первый раз. А потом их всех п….отправил «пинком под зад» в знакомый трактир на улице Замочной к Замятным. Там не только оказывается, купец пьян, а и половина работников каравана. Путешественники, мать их так. Пусть проспятся.
Не успело утро вступить в свои права, появился Василий. Во двор зашёл бочком, сразу сняв шапку. Пришлось идти встречать, нечего ему в моём доме делать.
— Вы уж простите, ваше благородие, за вчерашнее. Переволновался Афанасий Прохорович. Нижайше просит за дочку. Вам в подарок…ловчего сокола, просит принять.
— На чёрта он мне нужен — да я понимаю, очень ценный подарок. Царский. Но возни мне только ещё с ловчей птицей не хватает. Я точно не знаю, но геморроя, там, по-моему, много.
— А как же быть, барин? — растерялся Василий.
— А что вы в возах привезли? — мне как-то сразу же вспомнились сильно груженные сани.
— Соль — отвечает он.
— Вот и дашь воз соли. И пусть предоставит мастеров по ганзейской одежде. Так и передай купцу. К обеду Анастасия с подружкой прибудут в трактир, где вы остановились — купец, всегда купец. Просто так ехать не будет. Заодно и не близкую дорогу отобьёт.
Обычно gansey — это плотная, хорошо облегающая верхняя одежда, которая
