— Хуан Кабрильо.
Они пожали руки, и Кэмпбелл жестом показал Кабрильо на кресло. Гость сел, и Кэмпбел принялся молча разглядывать его. Повисло молчание, неустойчивое, как кирпич, лежащий на чипсах.
— Я бы не сказал, что ты похож на ученого, — наконец сказал Кэмпбелл.
— А как, по-твоему, должен выглядеть археолог?
— Не как человек, нюхнувший пороху. Человек, которому доводилось лишить другого жизни.
— Ты пьян, — сказал Кабрильо.
— Профилактически, — ответил Кэмпбелл. — Но я не услышал отрицательного ответа.
Кабрильо промолчал.
— Армия? — настойчиво спросил Кэмпбелл.
— ЦРУ, но это было уже давно.
— Я же говорю, ты не археолог.
— В ЦРУ есть и археологи, — заметил Хуан.
В этот момент в дверь постучали. Кабрильо дал знак Кэмпбеллу, чтобы тот сидел, а сам подошел к двери. За дверь стоял инуит в теплом комбинезоне, держа в руке сумку.
— Там виски? — спросил Кабрильо.
Мужчина кивнул. Кабрильо сунул руку в карман, вытащил стодолларовую купюру и дал инуиту, который уже держал в руке бутылку.
— У меня сдачи нет, — сказал тот.
— Этого хватит, чтобы заплатить за еще одну, чтобы ты ее принес потом? Плюс за труды?
— Да, — ответил инуит, — но хозяин разрешил мне приносить Лесорубу не больше бутылки в день.
— Оставь сдачу себе, а вторую принесешь завтра, — сказал Кабрильо.
Инуит кивнул, и Кабрильо закрыл дверь. Положив бутылку обратно в сумку, он отдал ее Кэмпбеллу. Тот достал из сумки бутылку, скомкал обертку и кинул ее в мусорную корзину, но промахнулся. Открыл пробку и налил себе в кружку.
— Люблю его, — сказал он.
— Зря, — сказал Кабрильо. — Бросать тебе надо.
— Не могу, — ответил Кэмпбелл. — Уже пытался.
— Чушь. Я работал с ребятами, у которых были проблемы покруче твоих. А сейчас они завязали.
Кэмпбелл молча выпрямился.
— Что ж, мистер церэушник, — сказал он после паузы. — Ты поможешь мне просохнуть — и ратрак твой. Я им уже несколько месяцев не пользовался. Из дома вылезти не могу.
— Ты же служил, — сказал Кабрильо.
— Кто ты такой, черт тебя дери? — спросил Кэмпбелл. — Во всей Гренландии никто этого не знает.
— Я возглавляю фирму, занимающуюся охраной и сбором информации. Частную. Мы можем разузнать все.
— Без дураков?
— Без дураков. В каких войсках служил? Я не успел спросить своих про это.
— Сначала «зеленым беретом», потом в проекте «Феникс».
— Значит, ты тоже работал на Контору?
— Не напрямую, — сознался Кэмпбелл. — Но они меня бросили. Натренировали, обучили, а потом выкинули на улицу. Я вернулся домой, имея при себе исключительно проблемы с героином, с которыми сам ухитрился разобраться. А еще осталась куча скверных воспоминаний.
— Понял тебя, — сказал Кабрильо. — Где ратрак?
— Снаружи, за домом, — ответил Кэмпбелл, показывая на заднюю дверь.
— Пойду проверю его, — сказал Кабрильо, направляясь к двери. — А ты подумай, действительно ли хочешь завязать. Если да и если ратрак рабочий, обсудим с тобой одно дело. Если нет — поговорим насчет того, что я мог бы кормить тебя «Джеком» до тех пор, пока у тебя печень не отвалится. Идет?
Кэмпбелл кивнул, и Кабрильо вышел.
К его сильному удивлению, ратрак был практически в идеальном состоянии. «Спрайт», модель 1202В-4 фирмы «Тиокол», 1970 года, с широкими гусеницами, фордовским шестицилиндровым движком объемом 3,3 литра с четырехскоростной коробкой, выглядящий как небольшой грузовик. На крыше планка с фарами, на грузовой платформе дополнительный топливный бак, гусеницы выглядят почти как новые. Кабрильо открыл дверь. Между сиденьями возвышался металлический кожух, из которого под странным углом торчал рычаг переключения скоростей, а перед водительским сиденьем было два рычага, при помощи которых машина управлялась на манер танка. Кабрильо знал, что благодаря такой схеме «Тиокол» может волчком крутиться на месте, вращая гусеницами в разные стороны. Перед сиденьем водителя располагалась металлическая приборная доска, на которой виднелось несколько циферблатов, пониже ее торчали патрубки системы обогрева. Позади сидений на двух крюках, торчащих по обе стороны заднего окна, лежала крупнокалиберная винтовка. Еще там лежали фальшфейеры, набор инструментов и запчастей и карты в водонепроницаемой упаковке. Все было свежевыкрашенное, смазанное и в идеальном состоянии.
Закончив осмотр, Кабрильо вернулся к дому. У двери отряхнул снег с ботинок и вошел.
— Какой запас хода? — спросил он Кэмпбелла.
— С дополнительным топливным баком и несколькими пя- тигаллонными канистрами ты спокойно доберешься до Маунт Форел и обратно, имея в запасе километров сто пятьдесят на случай проблем или если случится лавина. — ответил тот. — Я бы на ней куда угодно поехал, она меня никогда не подводила.
Кабрильо подошел к обогревателю, работающему на солярке.
— Теперь твоя очередь.
Кэмпбелл молчал. Поглядел на бутылку, потом в потолок, потом в пол, раздумывая. Если все так пойдет и дальше, он, может, переживет еще одно лето. А потом организм начнет сдавать. Либо он спьяну сделает ошибку, а здешние земли ошибок не прощают. Ему пятьдесят семь, а чувствует он себя на сотню. Дошел до ручки.
— Я согласен, — сказал он.
— Это будет нелегко, — ответил Кабрильо. — У тебя впереди трудная битва.
— Я готов попытаться.
— В обмен на ратрак мы вывезем тебя отсюда и проведем курс детоксикации. У тебя есть родные?
— Два брата и сестра, в Колорадо. Но я уже несколько лет с ними не общаюсь, — сознался Кэмпбелл.
— У тебя есть выбор, — сказал Кабрильо. — Отправиться домой и лечиться либо сдохнуть здесь.
— Думаю, лучше домой, — ответил Кэмпбелл, впервые за несколько лет улыбнувшись.
— В ближайшие пару дней тебе надо держаться, — сказал Кабрильо. — Для начала покажи мне на карте, как проехать через горы, и помоги собраться. Потом я уеду. Оставлю тебе свой запасной спутниковый телефон, чтобы мог тебе позвонить, если у меня возникнут проблемы. Как думаешь, сможешь мне помочь при случае?
— Я не смогу завязать так сразу, — честно признался Кэмпбелл. — Меня будет трясти, дай Бог живым остаться.
— Этого я от тебя и не жду. Тебе нужна помощь врачей, а сейчас я всего лишь хочу, чтобы ты был достаточно трезв для того, чтобы ответить на телефонный звонок и дать совет, если у меня возникнут проблемы в дороге.
