Итак, с бульоном и Тири все ясно, а вот с котом – нет.
– Нежить, – девица сунула руку меж прутьями и за ухом кота поскребла. Тот замурлыкал да так, что рокот этот перекрыл и шум толпы, и вообще все шумы в округе. – Маншулы… видите ли, на нежить охотятся… очень храбрые животные… и мы вместе встретились с одним… умертвием.
Тири закашлялся.
Надо бы отослать его, ни к чему мальчику подобные рассказы слушать, но не уйдет ведь. Да и опять же, вокруг леди Алауниэль и клетки постепенно собиралась толпа. И значит, уход Тири не останется незамеченным…
– Барсик сражался, лишился глаза… и ухо ему отгрызли в бою…
Ухо и вправду было повреждено.
– Он пал смертью храбрых… – закончила девица и, расчувствовавшись, смахнула слезинку с ресницы. – И я поняла, что не могу его так отпустить… и вот…
– И вот… – эхом повторила леди Алауниэль, осознавая, что не оставит подобное чудо в грубых человеческих руках…
…и пусть маншул не очень живой, но так даже лучше…
…эксклюзивней.
Она закрыла глаза, просчитывая перспективу… а что, выставкой живых кошек никого не удивить, но если несколько расширить рамки… и никто, даже леди Визиниэль со своим питомником, не сможет ничего противопоставить маншулу окраса «дымчатый топаз».
Леди Алауниэль шевельнула мизинцем, и секретарь озвучил самый главный из оставшихся вопросов:
– Сколько?
Маншул заурчал.
А у Тири дернулось и правое ухо…
Я сидела на лавочке и ела малину. А что, оказалась она вовсе не так уж и плоха. Сладкая, с отчетливым привкусом липового меда и легкою пряной нотой.
Мята тоже, к слову, чувствовалась.
День клонился к закату. И цикады растрещались, не то о любви, не то о чем другом, куда более простом и понятном. В общем, было почти хорошо. А потому к появлению эльфа я отнеслась спокойно.
Пришел?
И пускай себе. Стоит, мнется, тянет шею, и малина листьями шелестит, приветствует, стало быть, старого приятеля.
– Заходите, – я помахала рукой.
А что… благодаря его мамочке черта бедности отодвинулась от нас с Гретой лет этак на пару. И вообще, если разобраться, парень он неплохой.
Застенчивый только.
– С-спасибо, – сказал он. – Д-доброго в-вечера.
– И вам того же… хотите малины?
– А она съедобная?
Вопрос, честно говоря, был актуальным.
– Надеюсь, что да, – честно ответила я и подвинулась. К превеликому моему удивлению, эльф воспользовался этим, бессловесным, приглашением. Присел. Протянул мне бумажный пакет с логотипом известной кондитерской.
– Это вам.
– Спасибо.
– В-вам с-спасибо.
– За что?
Следом в калитку проскользнул маншул. Окинул двор настороженным взглядом, но ничего подозрительного не заметил.
– За т-то, что не в-выдали. М-мама… т-трепетно относится к ж-животным. Она н-не п-поняла бы…
– А…
Что ж, благодарность, оформленную в виде корзиночек с пышною белковой пеной, я приняла.
Маншул, описав круг, улегся у ног эльфа.
– Что-то не так? – я указала на зверя.
– Н-нет… он т-теперь со мной ходит… м-мама решила, что мне н-нужен д-друг, – эльф произнес это печально. Понурился…
– Это, конечно, дело не мое, но… вашу маму не смущает, что он… как бы это выразиться, несколько мертвый?
Честно говоря, мне и вправду стало интересно.
Нет, я знаю, что люди встречаются разные, а средь некромантов вообще велик процент чудаков. Был в Академии профессор, который повсюду таскал с собой скелет вороны. А про второго говорили, что в кабинете он держит заспиртованную голову тещи, с которой беседы ведет. Но эльфийка давешняя на некроманта походила слабо.
Эльф понурился еще больше.
– Она п-полагает, что живые д-друзья на м-меня д-дурно в-влияют.
– Ясно.
Я протянула ему синюю ягоду, которую он молча сунул в рот. Разжевал. Задумался. И сам потянулся за следующей.
Нет, будем верить, что малина не ядовита.
– Слушай, – я почесала кота за ухом, и тот заурчал.
Как живой получился! Вот не даром я двое суток без сна провела, все вспомнила, чему учили, а чему не успели, сама дошла.
– А как ты его вообще…
– Н-на них м-магия с-слабо д-действует. П-пришлось р-руками шею л-ломать…
Руками? Как-то не выглядел Эль способным на этакое зверство.
– И где тебя такому научили?
Ухо нервно дернулось.
– Н-на границе. Я там д-два г-года п-провел…
Побег малины нежно прилег на эльфово колено, и в венчике листьев показалась ягода. Вот подхалим… это я про малину. А еще сторожевая.
– И как оно?
Я про границу всякого слышала, но сама и из города выезжала нечасто.
– Хорошо… – он прикрыл глаза и добавил. – Очень хорошо… там мамы не было.
Он замолчал. И я ни о чем не спрашивала. Оно мне надо, влезать в чужие проблемы, когда своих с избытком?
– Я п-посижу н-немного?
– Посиди.
Лавки мне не жалко. Цикад тоже. И малины хватит на двоих… в конце концов, малина на двоих – это еще ничего не значит.
История 2. Не все любят свадьбы
Жизнь – тоска.
В посмертии тоже ничего хорошего. Я дернула ногой, и челюсти упыря громко клацнули, ухватив лишь воздух. Он же, кувыркнувшись, неловко приземлился на моховую подушку и заскулил.
Ночь.
Романтика, мать ее… полная луна зависла над кладбищем. И старые памятники гляделись в ней этакими уродливыми осколками костей. Упырь завозился, и вой его сделался громче, появились в нем жалобные нотки. Он обошел дерево по кругу.
И еще раз.
И увлекшись, быстро потрусил по собственному следу. Да уж, интеллектом упыри не блещут. На мое счастье. Я поерзала, устраиваясь поудобней в развилке. Ночь обещала быть долгой.
Сама виновата, поверила, старосте. Мол, закныши завелись, бедокурят. Всего-то и надобно, погонять чутка, чтоб убрались с кладбища. А то могилки копают, цветочки разбрасывают и пугают приличных вдов.
Вздох мой заставил упыря остановиться.
Тощий какой.
Недавно вылупился, стало быть. Вон, и остатки одежды сохранились. Приличным человеком был при жизни. Наверное. Тут уж никак не угадаешь, и вообще, как по мне, прежде чем закапывать покойника, разумно ему голову отрезать. Или, на худой конец, кол осиновый в грудь вогнать.
