нижнюю губу, и сердце у Эмилии пропустило удар. Он целовал ее напористо и моментами прикусывая губы, но медленно и терпеливо, насколько возможно растягивая поцелуй, и это казалось Эмилии такой сладкой и изощренной мукой, что она даже не хотела, чтобы это заканчивалось. Когда от долгого поцелуя у нее свело скулы, она снова тихо и невнятно пискнула, но Далмат не воспринял это всерьез. Он только сильнее прильнул к ней, и теперь она чувствовала холодную каменную стену не только спиной, но и затылком. Он целовал ее жадно, с тихим утробным рычанием, которого она боялась теперь, наверное, больше всего на свете.
Когда он насытился ею, когда устал и решил, что уже хватит, он медленно и все равно нехотя отстранился, напоследок еще раз коротко коснулся ее заалевших мягких губ, выпустил ее руки осторожно, опасаясь, что она ударит его. Эмилия смотрела на него огромными глазами и следила за каждым движением, пытаясь предсказать, что будет дальше: съест ли он ее, отпустит, поцелует снова. Далмат погладил пальцами ее щеку, снова притянул ее к себе, и в этот раз она даже не стала сопротивляться — обмякла в его руках и стала податливой как глина, из которой он теперь мог лепить все, что пожелает. Она упала в его объятия, и он поцеловал ее раз, другой — коротко и сладко, отчего она раскраснелась, а в голове стало совсем пусто.
— Извини за то, что было в кабинете, — прошептал он, и его горячее дыхание обожгло мочку уха и шею. — За это извиняться не буду. Я этого хотел.
По ее коже пробежали мурашки от его властного голоса, она изогнулась в его руках; Далмат опер ее о стену, в последний раз коснулся ее плеч, спускаясь вниз к кистям, отступил на шаг и быстро ушел. Эмилия медленно подняла взгляд вслед ему, но он уже исчез. Она исступленно потрогала свое лицо, провела пальцами там, где проводил он, и ее взгляд упал на ладони.
Левая рука была абсолютно здоровой. Ожога на ней как не бывало.
05 Свобода от надежды — источник великого покоя
Эмилия тщательно заматывала руку бинтами, чтобы никто не видел, что ее рука выздоровела. Она прятала это даже от Гарцин, потому что она бы точно расстроилась, если бы узнала. Тайком она посматривала на затянувшийся ожог — от него не осталось даже шрама.
Все утро Эмилия сидела, опустив голову на стол. Прохладный утренний воздух задувал в приоткрытое окно и мягко трогал лицо и бронзово-рыжие пряди волос. Гарцин тихо шуршала позади, тихо что-то напевала и не торопясь наводила порядок. Эмилия вздохнула и блаженно прикрыла глаза. Редко бывают такие спокойные дни.
Гарцин тронула ее за плечо, и Эмилия подняла голову со стола. Гарцин сняла стопку книг, стерла пыль и стала со светлой полуулыбкой протирать корешки. Она тихо раскачивалась в такт песни из четырех нот, сложила книги снова в стопку, нарушив порядок, и стала протирать дверцы шкафа. Эмилия тоже улыбалась и подтанцовывала под напевание Гарцин. Она неторопливо сложила книги в прежнем порядке и снова опустила голову на стол, подставляя лицо ветру.
— Такой туман густой, — заметила Гарцин; она остановилась за спиной Эмилии, и та подняла голову.
— Да. Солнце всходит — скоро рассеется.
Гарцин сдвинула брови, всматриваясь в улицу, застеленную дымкой. Окна общежития возвышались над туманным облаком, но даже на высоте нескольких этажей было плохо видно далекие леса и горы. Гарцин уперла руки в бока.
— Странно, что такой туман.
Эмилия положила голову на стол и тихо выдохнула:
— Да-да.
Они помолчали, и Эмилия снова сказала:
— Все тебе туманы странные.
Эмилия вдохнула полной грудью прохладный воздух, пахнущий туманом — оттаявшей землей, остатками снега, хвоей. Гарцин так и стояла за ее спиной с недовольной физиономией.
Впрочем, Гарцин быстро снова переключилась на уборку. Она открыла шкаф и вытащила из него все вещи, которые хотела отнести в прачечную.
— Есть что постирать?
Эмилия задумчиво помычала, встала из-за стола, сладко потянулась, будто пробуждаясь ото сна, и открыла свой шкаф. Сваленные в ком вещи упали к ее ногам, и Эмилия без колебаний передала их Гарцин. Вероятно, то, что они были сложены черт знает как, означает, что они грязные.
— Что-нибудь еще?
Эмилия пошарила глазами по шкафу, выбирая что-нибудь, что она давно не стирала. Ничего не выбрав, она лениво покачала головой.
— Хорошо, — Гарцин подняла ком из одежды, ловко разобрала его на футболки, блузки и брюки, сложила, положила к своим и взвалила на себя. — Я тогда до прачечной.
Эмилия кивнула; на ее губах цвела удовлетворенная улыбка.
Умиротворяющую тишину разорвал рев. Эмилия и Гарцин кинулись к окну; громкий, отчаянный рев разлетался по улице, внушая страх и заставляя замереть. Гарцин выронила вещи, теперь они валялись по всей комнате, ее рот округлился, и она едва не высунулась в окно.
Когда рев стих, Эмилия пришла в себя и схватила Гарцин за кофту, чтобы оттащить ее от окна. Гарцин послушно отошла на несколько шагов, все еще прикованная взглядом к окну.
— Это дракон, — выдохнула она. Она перевела взгляд на Эмилию, и глаза ее засветились. — Это был дракон!
Она едва не запрыгала на месте от счастья; Эмилия удержала ее на полу.
— Не кричи, я тебя умоляю.
— Мы должны пойти посмотреть, — выпалила Гарцин.
— Что?
— Ты тоже так думаешь? — Гарцин затряслась от возбуждения, она не сводила глаз с Эмилии. — Пойдем-пойдем.
— Нет… — сказала Эмилия; Гарцин вырвалась от нее и стала искать в шкафу куртку. — Гарцин, нет!
Когда она уже достала куртку из шкафа, Эмилия снова схватила ее, удерживая на месте.
— Это же дракон, Лия. Настоящий дракон! Пойдем.
— Гарцин, это не может быть дракон. Мы уже пять лет учимся…
— Он прятался. А сейчас его что-то напугало. Я же говорила, он не убил его!
Гарцин вырвала руку и кинулась к двери.
— Гарцин, стой! — крикнула ей вслед Эмилия, но за Гарцин уже хлопнула дверь. Эмилия злобно зарычала, насупилась, схватила с вешалки дубленку и выскочила за подругой.
Она увидела ее, пересекающую пустую общую комнату. Недалеко от нее стоял Далмат; он поймал ее взгляд, и Эмилия указала на Гарцин:
— Хватай ее!
Далмат послушно ухватил Гарцин за локоть. Та зашипела на него, дернула руку, но Далмат не отпустил. Тогда она стала бить его, ругаться, едва не начала кричать, но к ним быстро подошла Эмилия.
— Гарцин, пошли домой, — твердо сказала она. Она встретила непонимающий взгляд Далмата и отмахнулась от него.
— Отпусти, — строго сказала Гарцин, обращаясь
