в лицо мужчины, — ты можешь отомстить Волынову за папу?
— Отомстить за твоего отца? – странным тоном переспросил Демьян, будто я попросила его о чем-то забавном.
А мне не до шуток. Сейчас я произнесу ужасные слова. Непростительные. Душу замараю, и мне уже не отмыться. Но иначе я не могу, хватит быть слабой!
— Да. Я хочу, чтобы ты убил Волынова, – твердо произнесла я.
Под пристальным взглядом Демьяна откинулась на диване и пальцами сжала виски. Послушала вопли Лары с кухни и снова встала.
— Что ты на меня так смотришь? – подошла ближе к мужчине.
— Ничего, – он еле слышно усмехнулся, но ответ я в глазах прочитала.
Я его демоном называла и сторонилась, а минуту назад попросила убийство ради меня совершить.
О таком ведь, вообще, не просят. Это не просьба, это дикость, но слова уже прозвучали, и времени назад не вернуть.
Лара всхлипывает на кухне, все громче.
Послушала и двинулась мимо Демьяна.
— Я к сестре.
— Тебе бесполезно что-то говорить? – он удержал меня за руку.
Вскинула голову, поймала его взгляд.
Это непросто. Дни в памяти смазаны, закрашены черной краской, но он ведет себя со мной, как хозяин, и мне инстинктивно хочется этой силе подчиниться, я так запуталась.
— Мы же приехали не для того, чтобы сразу уехать?
— Мы приехали потому, что ты очень просила. Но твоя сестра не в себе, Алина, – его взгляд потемнел, словно еще сильнее, рука скользнула мне на бедро, — я дал тебе время прийти в себя после больницы. И сейчас я кое-чего хочу.
Сглотнула.
Лучше бы он сказал прямо, ведь этот его намек насквозь похотью пропитан, эта недосказанность заставляет уши огнем полыхать, а в памяти кадры несутся, я и он, на кровати, он стягивает через голову футболку, и…
— Демьян, – отшатнулась, его рука потянулась за мной. Сбросила с бедра его пальцы. — Пять минут дай.
— Иди.
Так кратко, так просто, мой надзиратель, жестокий и красивый, от него пороком и кровью пахнет, а у меня который день голова кружится от этого запаха.
Выскользнула из комнаты, налетела на охранника. Мимо него рванула на кухню и остановилась в дверях.
Лара поднялась с табурета, вытерла мокрые блестящие щеки.
— Иди ко мне, – сама подошла ближе, но обнимать не стала, постояла напротив и опустилась на стул. — У меня в памяти провал, – сказала тихо. — Ни о пожаре не помню, ни дальше, очнулась в больнице, мы реку упали. Папу убили. Хватит истерик.
— Как это не помнишь? – сестра по-детски округлила глаза и присела напротив, сложила руки перед собой, как школьница, — а про клофелин?
— А что с клофелином?
— Смешная история, – она заглянула мне в глаза, пытливо и цепко, и вздохнула. — Правда, не помнишь. Ладно. Папа на прошлой неделе сбежал. И этот его партнер, старикашка Волынов решил, что папа деньги воровские с собой прихватил. Один из салонов закрыли, тот, где у папы офис. Но деньги, возможно, все еще в сейфе. Просто пароль никто, кроме папы, не знает. А он… – она всхлипнула.
— Мертв, – закончила.
Прокрутила в голове ее короткий рассказ, и ничего в памяти не отозвалось, не вспыхнуло лампочкой озарение. Врач обещал, что все наладится, но когда?
— Где ты живешь, почему не со мной? – Лариса наклонилась над столом.
— У Демьяна, – ответила и покраснела, добавила поспешно, — он меня из больницы забрал.
— Чтобы трахать, – заявила она, в голосе раздражение и грубость, — ясно.
Оглянулась на шум из комнаты. В коридоре пусто, доносится невнятный мужской бубнеж. Пять минут еще не прошло, а ведь я всерьез думаю, что Демьян время засекал.
Тоже наклонилась к Ларе.
— Мы с ним вместе? С Демьяном?
— И не надейся, – сестра хмыкнула. — Лично я все поняла. Сказать, как было? Раз ты не помнишь, – Лара поднялась и открыла холодильник, достала бутылку, наполовину заполненную соломенного цвета жидкостью.
Плеснула в два стакана, один поставила передо мной.
Раньше я бы возмутилась, крепкий алкоголь, а она же девочка совсем, восемнадцать лет. Но сейчас лишь в мыслях проскочил слабый протест, и утих.
Мне тоже надо.
За папу.
Чокаться не стали.
Она отпила из своего, поморщилась.
— Льда не хватает.
— Говори уже, – поторопила и залпом расправилась со своей порцией. Горло обожгло, и пожар этот спустился по пищеводу в желудок. В голове сразу стало шумно-мутно, и во рту осталась горечь, которая с каждой секундой раскрывалась во что—то ванильное, сливочное и пряное.
— Вкусная штука, да? – Лара бухнула в стакан два кубика льда и села напротив.
Она улыбнулась, и я отвела глаза.
Знаю ее, как облупленную, ей тоже не весело, она просто показательно храбрится, как ребенок, потому что не понимает, что за жизнь теперь начнется у нас, дочерей Руслана Коваля, главного вора в городе, владельца сети салонов эротического массажа.
Мы наследницы, которых многие захотят убить, и первыми в списке охотников за нашими головами не папины враги окажутся. А его друзья.
— Слушай, – Лара отпила виски, покачала бокал в пальцах, и лед звякнул о стекло, — Демьян с тобой переспал из-за папы. Он же его правая рука. Так в нашем мире и заключаются крепкие союзы. Через тебя он на место его преемника метил. Папа ведь отошел бы от дел, когда-нибудь. А тут… – она помолчала, — это место и так теперь Демьяну осталось. Получается, что и ты ему не нужна теперь. Все просто Алина.
— Алина, – его низкий голос заставил нас обеих вздрогнуть.
Повернулась к дверям.
Он остановился в проеме, а я ведь даже шагов не слышала, кратким взглядом он окинул Ларису и посмотрел на меня.
— Поехали.
Пять минут прошло, он себе не изменяет даже в мелочах.
— А я? – Лариса тут же встала, первой двинулась к нему. — Мы с сестрой хоть и лишились отца. Но, по сути, – она махнула рукой в окно, — это теперь наш город. И ты не имеешь права, Демьян, – она отбросила волосы за спину и выдохнула, — мы сами будем вести папин бизнес.
Он даже в лице не изменился, а вот я хмыкнула.
Лариса права, если папа коронованный вор, то мы принцессы всего это бандитского братства.
Вот только
