с белыми перьями, как когда-то у деда Людовика XIV Генриха IV Бурбона. Эта картина была призвана сказать о том, что, победив испанскую армию, молодой полководец укрепил регентство и уберег Францию от иностранного вторжения. Отчасти не поэтому ли много лет спустя король простит его измену и службу Испании? Триумфатор, известный позже как Великий Конде, станет одним из самых знаменитых полководцев Франции XVII в. и, пожалуй, последним олицетворением мятежного духа французской аристократии.
Но мы забежали вперед. Сейчас же скажем, что настоящая слава, ставшая основой его полководческого величия, пришла к Луи 19 мая 1643 г., когда он одержал свою первую победу, как командующий, в сражении при Рокруа. Наконец, он дождался своего звездного дня. И, надо сказать, довольно быстро и все благодаря Ришелье, с которым он так не желал породниться. 4 декабря 1642 г. чуть ли не на последнем вздохе кардинал посоветовал Людовику XIII назначить Луи Энгиенского главнокомандующим армией на северной границе. Это назначение в феврале 1643 г. было получено с сомнительным одобрением. Да, он проявил себя в трех кампаниях, но ни в одной из них не имел ответственности, и ни одна из них не имела первостепенного значения. Герцог никогда не видел большой кровавой битвы и к тому же был слишком молод. Но острота военно-политической ситуации была очевидна, и необходимы были неординарные решения. И Мазарини успокоил умирающего короля, поддержав кандидатуру герцога Энгиенского, правда, с оговоркой, что «Месье герцог должен слушаться его во всех делах». Под «ним» подразумевался старый опытный ветеран маршал Л’Опиталь, ставший генерал-лейтенантом в армии Луи.
А положение было следующим. В ноябре 1641 г. скончался штатгальтер Испанских Нидерландов кардинал-инфант дон Фердинанд Австрийский (1609–1641), младший брат испанского короля и французской королевы. Его сменил дон Франсиско де Мело, герцог де Торделагуна. Зимой 1641–1642 гг. Мадрид перебросил туда подкрепления, и в результате кампании 1642 г. позиции испанцев в Нидерландах стали прочны, как никогда прежде. Кульминацией этой кампании стала победа, одержанная Мело 26 мая при Гоннекурте. Французам нельзя было проиграть ни одного сражения, ибо в 1643 г. инициатива в военных действиях находилась на стороне испанцев.
Последние же вполне осознавали, что Франция находится в смятении в силу известных внутренних и внешних причин. Правда, осторожные политики при Мадридском дворе советовали оставить в новой кампании Францию наедине с ее проблемами и сосредоточиться на Республике Соединенных Провинций. Но Мело думал иначе. Сейчас Франция казалась ему идеальной мишенью. Тяжелое поражение, нанесенное французам в настоящий момент, могло бы вынудить их просить мира. Позиция дона Франсиско была достаточно обоснованной, тем более, что он нашел понимание у первого министра графа Оливареса.
В битве при Рокруа участвовали 22000 французов под командованием герцога Энгиенского, освобождавшие город, и 26-тысячная испанская армия дона Франсиско де Мело. Правда, споры о точной численности обеих армий, особенно испанской, продолжаются до сих пор. Количество французских солдат оценивают от 20 (сам герцог Энгиенский) до 23000 (герцог Омальский), испанских — от 19 до 28 000. Скорее всего, Луи округлял число своих солдат в меньшую, а испанцев — в большую сторону. К тому же французы учитывали численность имперских полков в испанской армии, которые так и не приняли участия в битве.
События разворачивались так. Намереваясь вторгнуться в Шампань, Мело форсировал реку Маас и 12 мая осадил маленький город Рокруа в 100 км от Брюсселя, «похожий на бульвар с той стороны, где Нидерланды прилегают к нему». С одной стороны города простирались почти непроходимые леса, с другой располагалось болото. Кардинал Ришелье своевременно не позаботился о дополнительном укреплении и снабжении продовольствием затерянного в лесах города. Когда испанцы прибыли туда, один из земляных валов почти обрушился. Рокруа храбро защищал тысячный гарнизон при поддержке 400 ополченцев. Мело осуществлял военные операции вместе с имперскими контингентами генерала Бека — компетентного, хотя и лишенного воображения, офицера. Генералу было приказано занять замок Шато-Рено примерно в 33 км от Рокруа.
Доверив главную армию Франции еще неопытному полководцу, Мазарини рассчитывал, что осторожный маршал Л’Опиталь станет его военным советником, но просчитался. Молодой воин оказался самостоятельным. Достигнув окрестностей Рокруа, на военном совете 17 мая французские военачальники начали дискуссии, затрудняясь с выбором стратегии. Чтобы снять осаду города, необходимо было пройти через узкое дефиле, в котором не могла развернуться превосходная французская кавалерия. И только что были получены известия о смерти короля, что тоже склоняло к осторожным решениям — при неизбежных в начале регентского правления политических интригах Франция не могла позволить себе поражение. Л’Опиталь советовал отказаться от прямой атаки, обойти противника и перерезать его коммуникации. Это вполне могло сработать — многие исторические примеры говорят, что это был достаточно хороший план, даже если бы корпус Бека мешал его осуществлению (такой маневр доказал свою пользу под Фрейбургом в следующем году). Но герцог Энгиенский при поддержке пользовавшегося в армии большим авторитетом лагерного маршала Жана Гассиона, ученика знаменитого полководца и шведского короля Густава II Адольфа, настоял на генеральном сражении.
Личность Гассиона заслуживает, по меньшей мере, еще несколько штрихов в этой книге. Лагерный маршал был истым воякой и не любил бывать при дворе. Однажды Людовик XIII приказал ему пристутсвовать на Большой литургии в Королевской Капелле и затем спросил, что он думает о прослушанной музыке. «Сир, — ответил Гассион в добром расположении духа, — шесть барабанщиков и шесть трубачей производят куда больший шум».
Марш через дефиле содержал немалый риск — даже небольшие силы испанцев могли остановить французов и разбить их в мелких стычках. Там не могла развернуться великолепная кавалерия герцога. Уже 18 мая хорватские аванпосты предприимчивого Мело, наткнувшись на авангард Гассиона, сообщили о приближении французской армии, идущей на помощь Рокруа. Но, вероятно, сам испанский командующий желал генерального сражения, считая, что поражение в большой битве станет более тяжелым ударом для Франции, чем падение небольшой приграничной крепости. И позволил французам приблизиться, послав гонца Беку с приказом немедленно идти на соединение, чтобы успеть к утру. Мело не знал, что Бек, получив приказ уже после наступления темноты, решил не будить своих солдат и покинуть лагерь только утром. Флегматичный немец, знающий, насколько увлекающимся может быть Мело, не поверил, что положение так серьезно. А испанец, ожидая противника, поднимал ставки в этой игре — вместо отражения сил герцога после незначительных стычек он теперь мог полностью уничтожить его армию, ибо дефиле в тылу французов должно было сильно мешать им во время отступления.
Одновременно генералу-ветерану де Фонтену, родившемуся еще в 1575 г. бедным дворянином из Франш-Конте и получившему за долгую верную службу титул графа, Мело приказал строить армию для
