подношу лицо к экрану, что стукаюсь об него носом. — Она не стала старухой! Ничего не произошло!
— Конечно, не произошло. Если ты проглатываешь аспирин, разве голова сразу перестает болеть? Для эффекта нужно подождать пару минут.
— Значит, нет никакой надежды на то, что йогурт не сработал? — вздыхаю я.
— Ни малейшей, как пить дать. Это я тебе точно говорю.
Не успеваю я разочарованно выдохнуть, как в воздухе раздается легкий «треньк» и мы с Вонкой синхронно оборачиваемся в сторону лифта. Оттуда выбегает взволнованный Чарли, который за последний год стал на голову выше, чем был до этого. И втрое серьезней и ответственней. За ним следуют шестеро ребятишек: три девочки и три мальчика.
— Здравствуйте, Элизабет. Привет, Вилли, — нестройным хором говорят малыши.
— Здравствуйте, миссис Вонка, — широко улыбается мне Чарли, спешно закатывая рукава голубой рубашки. — Мистер Вонка, что произошло? Я примчался сюда сразу же, как услышал от умпа-лумпа о чрезвычайном происшествии.
— Видишь ли, Чарли, — низко нагибается к нему Вонка, понижая голос до заговорщического шепота. — Чарли съела йогурт старости.
— Чарли? — хмурится юный кондитер. — Мистер Вонка, мы же договорились не создавать мою копию! Вы же обещали! Даже про запас на крайний случай! Да, конечно, я понимаю, что…
— Тс-с-с! — спохватившись, Вонка быстро прислоняет палец к губам мальчика, многозначительно кивая в мою сторону. — Мой милый мальчик, кхе-кхе, что-то я не понимаю, о чем ты говоришь, — улыбается он своей пластиковой улыбкой, всей своей мимикой предупреждая его не продолжать свою тираду. — Я хотел сказать, что сегодня миссис Вонка взяла на себя смелость привести к нам гостью, которую по странному совпадению тоже зовут Чарли. Вот только эта гостья была так нелюбезна, что, не спросив разрешения, отведала йогурт старости и теперь мы ищем ее след, чтобы найти и… — его сладкая улыбка мгновенно тает, — и наказать это мерзкое существо по всей строгости. Вот так, — сухим непререкаемым тоном заканчивает он.
— Чарли, сегодня на улице я помогла одной бездомной девочке и позвала ее к нам в гости. Она очень… очень любознательна, ей все было так интересно, и… в общем, это моя вина — она потерялась. Сейчас мы узнали, что она съела йогурт старости, но пока не можем найти ее. Мы должны разыскать Шарлотту и помочь ей, пока не поздно, — сбивчиво объясняю я.
— Помочь будет трудно, миссис Вонка, — озабоченно вздыхает Чарли. — У нас нет противоядия. Нет? — он вопросительно смотрит на Вонку. Тот отрицательно качает головой:
— Пока нет.
— Ну и устроили же вы балаган, Элизабет, — из детской кучки отделяется маленький рыжий мальчик с недовольным лицом. — Потеряли девочку. Вы же учитель, вам ли не знать, как чертовски сложно бывает порою уследить за некоторыми детишками. Чарли у нас очень послушный мальчик, но ведь дети бывают разные… А бездомные — отдельный разговор… Уже скоро у вас будут свои дети и тогда…
— Кхм, — вдруг кашляет Вонка.
— И тогда, — как ни в чем не бывало продолжает мальчик, — вам будет несладко. Дети ведь на месте не сидят, в доме их не удержишь, а на шоколадной фабрике сделать это и вовсе будет непросто. Вам нельзя будет глаз с них спускать. И не только вам, — сверкает глазами мальчик, в котором с каждым словом я все больше узнаю дедушку Джорджа. — Вилли тоже придется наконец повзрослеть.
— Кхм-кхм, — снова заходится в кашле Вонка, и все переводят на него глаза. — Простите, — хрипит он, слабо улыбаясь. — Я, кажется, подавился.
— Папа, — выступает вперед черноволосая девочка с вздернутым носиком. — Не будь так строг с бедной Элизабет: ей и без того сейчас тяжко. Давайте все вместе попробуем разыскать эту потерянную девочку…
— Которая, как я понял, сейчас бабушка, — уточняет щуплый мальчик в круглых очках.
— А пирог с абрикосами будет вкусный, — вдруг подает голос девочка с мечтательной дымкой в глазах и синими бантиками, вплетенными в косы. — Я так люблю абрикосы.
— Фрэнки, просмотри внимательно все экраны. Если увидишь старушку, подай сигнал, — отдает приказ Вонка, нетерпеливо отстучав пальцами барабанную дробь по черной блестящей столешнице.
Умпа-лумп со скучающим видом кладет в рот песочное печенье и начинает быстро клацать клавишами.
— Не будем терять времени даром, — манит за собой остальных высокий темноволосый мальчик.
И Бакеты, от которых я, признаться честно, не могу оторвать глаз, бегут врассыпную к экранам. Мы с Чарли несемся следом. Позади всех вышагивает Вилли Вонка, размахивая тросточкой и поглядывая на экраны, неодобрительно поджав губы.
Через пять минут нас всех подзывает звонкий голос:
— Эврика! Нашла! — пухлая розовощекая девочка с гордостью тычет пальцем в экран.
— Какой цех, Джозефина? Какой это цех?
— Тут написано, — торжественным голосом объявляет она. — «Комната удивительных чудес». Там сейчас столько умпа-лумпов.
Я подбегаю ближе и действительно вижу Шарлотту: она осталась почти такого же роста, как и была, но спина ее скрючилась, волосы стали седыми, а лицо избороздили морщины. Ужасное зрелище! Стоя в центре арены, она тревожно озирается по сторонам: со всех сторон ее окружают умпа-лумпы в цилиндрах и черных фраках, с тросточками. Они выделывают танцевальные па, их рты синхронно открываются.
— Мистер Вонка, они, кажется, поют, — неуверенно говорит Чарли.
— Разумеется, поют, — снисходительно кивает головой Вилли. — Последние луны они отчего-то грустили. Как замечательно, что они, наконец, оживились! Давненько я уже не видел воочию их танцев! Пойдемте скорее, друзья мои, посмотрим и послушаем! — обезоруживающе улыбаясь, он делает приглашающий жест рукой.
Должна признаться, я отнюдь не разделяю его радости. И чем дольше я смотрю на экран, тем более тревожные предчувствия овладевают мною. Одну истину здесь я хорошо усвоила: если умпа-лумпы поют и танцуют — жди беды.
========== Часть 10 ==========
Всей шумной гурьбой мы погружаемся в стеклянный лифт, где Чарли, стоящий ближе всех к заветным кнопкам, не сразу находит Комнату удивительных чудес. Лифт опасно кренится на сторону — мои ноги заранее становятся ватными — бесшумно, но резко дергается в сторону, закручивается штопором и уходит в отвесное пике, словно сломанный дельтаплан. С моих губ срывается сдавленный вскрик, и Вонка, а также кое-кто из Бакетов переводят на меня удивленные взгляды.
Я слабо улыбаюсь в ответ, пытаясь держать себя в руках, но меня уже мутит. В последнее время поездки в стеклянном лифте стали для меня особенно тяжелыми, почти непереносимыми. Не помню, чтобы я еще когда-либо, за исключением самых первых поездок, испытывала такое навязчивое чувство тошноты, когда хочется согнуться пополам, закрыть глаза и отдать Богу душу. Объяснение этому феномену может быть только одно, и оно неутешительное: я старею. Но лучше подумать об этом в последнюю очередь.
