"Да-а, — думал Сергей, шагая по лужам, — покачто единственное, что связывает двух убитых женщин, кроме ножа и розы, —это то, что обе они были первостатейными стервами. Но ведь за это не убивают?То есть убивают, конечно, но в споре, в аффекте, то есть когда достала ужесовсем.
Но чтобы заранее смерть планировать, ко дню рожденияподгадывать.., это что-то новенькое, в моей практике не встречалосьраньше…"
* * *
Разумеется, Надежда оказалась права, и уже во вторник настоле перед Сергеем лежало дело потерпевшей Кукушкиной Евдокии Никифоровны,уроженки деревни Чикино Калининской области, русской, пятидесяти двух лет отроду, убитой неизвестным в подъезде дома номер пятнадцать по улице Карабасоваприблизительно от 5 30 до 6 30 утра двадцать восьмого октября 1998 года. Орудиеубийства — немецкий кухонный нож лазерной заточки из злополучного набора. Наубитой также были найдены темно-красная живая роза (на рынке пятьдесят рублейштука) и записка, где было нацарапано черным фломастером «С днем рождения!».Еще в папке находилось заключение экспертов о том, что фломастер на всех трехзаписках был один и тот же, а ножи — разного размера, то есть похоже, чтоубийца имел стандартный набор ножей и использовал их по мере надобности, причемначал с самого узкого.
Сергей просмотрел протоколы допроса свидетелей. Сосед впервого этажа работает водителем троллейбуса. Развозка собирает их в полшестогоутра. Было холодно, сосед ждал в парадной, видел дворничиху живую и невредимуюи даже разговаривал с ней о погоде. И вся лестница слышала, как Евдокия вполшестого начала мыть пол. Потом около часа никто не выходил, а потом вполседьмого пошла эта тетка с собакой… — как его?
Хеопс? Нет, Рамзес, — и наткнулась на Евдокию. Народуутром никого, подъезд у них не закрывается, ни кода никакого, ни домофона нет,кто угодно мог войти, ножом пырнуть — и готово. Эксперты говорят, что ничего онс жертвами не делает, аккуратненько так ножичком раз, и все, крови кругом нет,очень профессионально, с первого раза — прямо в сердце. Твердая, значит, рука уубийцы. Да, тут еще копать и копать. И хоть он, Сергей, теперь работает неодин, а в составе бригады, все равно времени не хватает.
Сергей поднялся и поехал на встречу с участковым.
Участковый Павел Савельевич работал на своем месте давно,Сергея знал еще мальчишкой, а с матерью его был знаком через школу — воспитывалмалолетних хулиганов.
Встретил он Сергея приветливо, на все вопросы отвечал сготовностью, но по поводу убийства дворничихи Евдокии находился в полномнедоумении.
— Ну не представляю, кому ее убивать нужно было? Взятьс нее нечего, ты ее видел, ограбить — ведро, что ли, половое кому-топонадобилось?
— А месть? Мог ее кто-то из мести пришить? Давай, ПалСавельич, колись.
— Ну слушай. Жила Евдокия вместе с сыном воднокомнатной квартире. Площадь ведомственная, ей как дворнику полагается.
Сын у нее парень молодой, тридцати еще нету, но пьяницажуткий, неделями не просыхает и, естественно, нигде не работает.
— А с чего ж его так разбирает?
— А тут видишь какое дело вышло. Был у Лешки этого,Евдокиина сына, дружок, Виталька Боченков. Еще со школы они вместе были, вместев армию ушли, вернулись одновременно. Виталька сантехником в нашем ЖЭКеустроился и почти сразу женился.
Лешка у него свидетелем на свадьбе был.
Живут молодые, ребеночек родился, а Виталька пить стал. И нето чтобы так сильно, но каждый день, работа такая, сам понимаешь. Женатуда-сюда, а у нас в соседнем квартале как раз тогда объявился целитель, белыймаг, по фотографии от всего лечил и брал недорого. Вот соседки и уговорилиВиталькину жену к нему обратиться, а та, дура, Виталькиной отдельной карточкине нашла, а принесла ему фото, где они с Лешкой вместе на свадьбе. Тотфотографию взял, деньги тоже, велел ждать.
Проходит некоторое время — Лешка-то как запьет! И с тех поркаждый день тепленький. Ходила Евдокия к тому магу скандалить, он и говорит,ничего, мол, не могу поделать, обратный эффект, двойная петля астральная не такповернулась. Такой случай, говорит, один на тысячу бывает. Жалуйтесь, говорит,в астрал, а больше вам никто не поможет.
— В общем, лапши им на уши навешал.
А тот-то Виталька, пить бросил, подействовало на него?
— Да пить-то он бросил, да только жена от него всеравно ушла. Он, понимаешь, после исцеления этого слабоват стал по мужскойчасти, то есть не то чтобы слабоват, а прямо совсем никакой. Жена и ушла к егонапарнику. Тот пьет, конечно, но с этим делом зато все в порядке.
