Хотелось ли мне по-прежнему ее уволить? Да. Но для этого должны были быть серьезные причины. И странное времяпрепровождение по вечерам к ним не относились. Как и сон на рабочем месте. Учитывая, что случилось это во время обеда.
Так думал я до тех пор, пока не услышал мужской голос, а затем и громкий женский смех. Вышел проверить, в чем, черт побери, дело, и когда увидел, кто пришел и кто смеется, почему-то разозлился. Настолько, что захотелось запустить в парня чем-нибудь тяжелым. Или как следует пройтись кулаком по лицу. Мне не нравилось, что он крутится вокруг Васильковой. Хотя, по сути, мне не должно было быть до этого никакого дела. Однако, меня это волновало. Настолько, что я…
Не позволил себе окончательно сформировать эту мысль. Смог взять себя в руки и отреагировать вполне спокойно. Насколько это было вообще возможно. Почему со мной стало происходить что-то непонятное, подумаю потом. Когда голова не будет забита работой. Впрочем, лучше пусть она будет забита ей всегда.
***
Лилия
Морозов был веселым парнем. С ним было легко общаться. И я чувствовала себя в его компании расковано и спокойно. Была уверена, что он не будет смеяться надо мной. Пусть и любил пошутить над другими. Меня трогал редко, так что…
— Эй, ты чего не ешь? — спросил Сашка, пихая в рот большой кусок мяса. — Ешь, давай. А то… — он запнулся, потому что говорить с набитым ртом было неудобно. — А то я тебя сам сейчас покормлю. Хочешь?
Мотнула головой, выражая тем самым свое несогласие с тем, чтобы меня кто-то кормил. Я вроде как вполне себе самостоятельная. А со стороны в таком случае может показаться, что мы парочка. И что он за мной ухаживает. Хотя это вот вообще не правда. Мы хорошие приятели и не больше.
— Я сама, — на всякий случай решила уточнить. — Достаточно того, что ты угощаешь.
К слову сказать, меня все-таки повели в кафе. И сейчас, через высокое окно, я смотрела на здание, где я и Морозов работали. Еще я могла наблюдать за проходящими мимо людьми. Они все куда-то торопились. Кутались в широкие шарфы, прятались от ветра за капюшонами. Правда, кажется, помогало мало. Погода нынче не располагала к прогулкам. Было холодно, сыро и ветрено.
— Да я хоть каждый день бы угощал, — хмыкнул Морозов. — Но тогда на вас, красавицы, будет уходить почти вся моя зарплата. А я, признаюсь, меркантилен и жаден.
На него невозможно было злиться. Как и воспринимать каждое его слово всерьез. Потому что большую часть времени он либо шутил, либо делал вид, что шутит. И понять, когда и что делает, было сложно.
— Слушай, — Саша внезапно посерьезнел. Даже тарелку от себя отодвинул. Почти не притронулся к жареному мясу и тушеным овощам, так как я, наоборот, уплетала за обе щеки. Готовили тут вкусно, ничего не скажешь. — А что вас с новым начальником связывает?
— В смысле? — Аппетит как-то разом пропал. А кусочек мяса встал поперек горла.
— Ну, не похоже, что вы относитесь друг к другу просто как начальник и подчиненная, — огорошили меня пояснением. Вот честно, лучше бы он молчал. Еще лучше — если бы я вообще с ним никуда не пошла. — Слишком ревностно он к тебе относится, — продолжил добивать Морозов. — Я уже и сам начинаю ревновать. Вдруг часть твоего внимания перекинется на него? Что я тогда буду делать?
— Радоваться беззаботной жизнью холостяка и бабника.
Морозов рассмеялся. Громко, заразительно, привлекая внимание, наверное, всех, кто сейчас находился в этом кафе. Чудо, я не заметила никого из наших отделов. Иначе бы сплетни уже начали распространяться со скоростью света. А на рабочее место я бы вернулась предательницей, укравшей сердце одного из самых завидных женихов нашего журнала, либо уже почти замужней женщиной.
— Ну… — сделал вид, что задумался, Морозов. Поднял взгляд к потолку, всячески показывая, что сейчас в его голове активно крутятся мысли. Уцепить только правильную он никак не может. — Все хорошо в меру. Может быть, мне надоело слоняться холостяком. Никто каждый день не готовит, квартиру не убирает, детей из сада не забирает…
— У тебя же нет детей, — иронично заметила, снова приступая к еде. Снова бы не подавиться.
— Не моя в том вина, — покачал головой Сашка, переводя взгляд с потолка на меня. — Мое дело маленькое. Я-то хоть сейчас. Да с кем?
Он уперся локтями о столешницу и подался вперед. Под его взглядом мне резко стало неуютно.
— Ты доел? — смотря в свою тарелку, которая была уже почти пустой, спросила.
— Типа того, — ответили мне.
— Тогда, пойдем? — это я должна была произнести уверенным голосом. Что, к сожалению, сделать не получилось. Мой голос дрогнул. У кого бы на моем месте не дрогнул, другой вопрос.
— Пойдем, а что делать, — пожал плечами Морозов и посмотрел на свои наручные часы. — До конца обеда осталось две минуты и…
— Что?! — воскликнула, чуть ли не подскакивая на стуле. — Две минуты?!
— А что такого? — Он что, в самом деле не понимает, что меня так взволновало? — Идти-то всего ничего. Успеем.
Посмотрела на парня убийственным взглядом. Ему бы все шутить. А я не могла допустить, чтобы меня уволили. А ведь босс мог придраться и к такой мелочи, как опоздание всего на минуту. Или на пару секунд…
Шутника-Морозова хотелось прибить. Ну или хотя бы стукнуть чем-нибудь тяжелым по голове. Ему-то за опоздание ничего не будет. Ценный сотрудник. Я же проработала всего ничего. И держать меня за красивые глазки навряд ли будут.
Вскочив с места, схватила со спинки стула куртку и заторопилась на выход. Сашка лишь рассмеялся еще громче. Точно находил в этом всем что-то смешное. Но, почти сразу спохватился и догнал меня. Ухватил за руку чуть выше локтя и притормозил, когда я уже подходила к светофору. Машины стояли, и у меня еще было время перебежать дорогу. Было… пока Морозов не схватил меня за руку.
— Ну, хватит, — чуть ли не взмолилась, пытаясь высвободить свою конечность. — Вообще не смешно!
— Кто смеется? — Морозов заозирался по сторонам, будто и в самом деле не понимал, о ком идет речь. — Не вижу здесь таких.
— Зато я вижу, — процедила.
— Галлюцинации, — кивнув, заметил Сашка. — Слушай, отдыхала бы ты побольше. Иначе к ним еще чего прибавится. — Я только открыла рот, чтобы сказать еще что-то, но меня самым наглым образом перебили: — А теперь ноги в руки и побежали.
После этого меня потащили к переходу. Ладно, потащили — это мягко сказано. Морозов и в самом деле побежал, увлекая меня за собой. Притормозить возможности уже не было. Если только посередине проезжей части.
И вот мы, слегка запыхавшиеся, добегаем до работы, ловя на себе заинтересованные взгляды прохожих, открываем тяжелую стеклянную дверь и…
— Твою ж… — выдохнули до боли знакомым голосом.
Мы уже влетели в здание. Дверь за нами закрылась. А рядом стоял злющий Городцов, прижимающий ладонь правой руки к своему лицу. Глазами его будто метали молнии. Все они, ожидаемо, были направлены на меня.
