аккуратно запустив руки в ее волосы и бережно придавив ее голову к подушке. Он не хотел причинить ей боль, следил, чтобы она не задохнулась, развернув ее голову в сторону, но он не позволял ей подняться. Вот так Рей оказалась зафиксированной в хватке Синдзи, с прибитой к постели головой и поднятым задом, готовым к вхождению.
— Икари… — простонала Рей невольно жалостливым тоном, — пожалуйста… нет…
Держать ее руки больше не было смысла, Синдзи выпустил их и поднес ладонь к киске Рей, утопив в ней свои пальцы. Та забилась еще сильнее, протяжно ахнув и застонав дрожащим прерывистым голосом. Пальцы погрузились в мягкую влажную плоть между двумя широкими складками больших губ, сначала пробившись через тонкие прямые лепестки, а затем уткнувшись в нутро преддверия влагалища, необычайно гладкого, горячего, истекающего влагой и ритмично сокращающегося от постоянных дерганий Рей.
— Хватит… Я больше не выдержу… Умоляю, прекрати…
«Рей умоляет? Это что-то новое».
Однако Синдзи был слишком взвинчен, чтобы размышлять над этим. Он начал гладить пальцами поверхность между губами, нащупав крошечную дырочку сверху, складку клитора, а затем назад, к бугристому основанию влагалища, чье отверстие беспрестанно то сокращалось, то расширялось от малейшего движения пальцев, источая сок изнутри.
— Рей, ты чудо.
Девушка нервозно выдохнула, смешав стон со скулением, и попыталась взглянуть на Синдзи. Тот вдруг различил на ее покрасневшем личике дорожки слез, тоненькими ручейками вытекающие из глаз. Рей даже не плакала, слезы лились сами по себе, обреченно, вынужденно, но так она становилась еще красивее.
— Хва… тит… — уже даже не стон, а беззвучный шепот одними губами. — Синдзи… кун… не… надо…
Возможно, это ему только показалось, но он чувствовал нарастающее торжество. Все оказалось так просто, стоило лишь проявить немного решимости. Теперь он ни на долю не сомневался.
— Не бойся, Рей, не бойся. — Вместо жесткой хватки за голову его ладонь почти что гладила Рей, которая даже не вырывалась, а конвульсивно содрогалась от движений его пальцев внутри киски. — Все будет хорошо. Я здесь, с тобой. Ты умничка.
Вернув взгляд на ее попу, Синдзи решил внимательнее разглядеть влагалище. Он пальцами раздвинул пошире оба слоя половых губ и с трепетом стал разглядывать блестящую нежно-розовую плоть нутра, каждую складочку в основании губ, капюшон над клитором, дырочку мочеиспускательного канала и самое главное — большое отчетливое отверстие входа во влагалище, пульсирующее от сокращений. Зачарованный этим зрелищем Синдзи стал играться пальцами с киской, то теребя между ними мягкие лепестки губ, то поглаживая твердую горошинку в их основании, то скользя по податливой плоти и погружая пальцы в глубину влагалища, чувствуя, как оно обхватывает их бугристыми стенками.
Рей уже не нужно было держать, она даже не стонала, а с шипящим шумом вдыхала крохотный глоток воздуха, тут же в спазме его выдыхая, и ее грудь вздрагивала, как испуганный загнанный зверек. Синдзи ускорил темп, теперь просто пальцами тря киску Рей с огромной скоростью как при мастурбации. От обилия влаги они зачавкали в податливой плоти, разбрызгивая белесые капли на простыню, Рей забилась крупной дрожью, дыша настолько тяжело, что воздух входил и выходил одним тихим протяжным стоном.
И Синдзи больше не смог терпеть. Отпустив Рей, он еще шире раздвинул киску пальцами, обнажив вход во влагалище, а другой приставил к нему головку члена. Ощущение ее горячей мокрой плоти опьяняющим вином расплылось по венам, и Синдзи сильным небыстрым движением ввел член в пульсирующее отверстие. Рей ахнула и выгнула спину, тем самым сомкнув стенки влагалища вокруг члена, неплотно, но настолько приятно, что тут же первый предоргазменный спазм сдавил Синдзи в основании живота. Сознание едва не померкло, насколько бурные оказались ощущения, и Синдзи просто оказался к ним не готов. С Аской все получилось через силу, с затруднениями пробираясь черед стиснутые стенки, а Рей приняла его член будто влитой, без тугости и затруднений, увлажнив смазкой и обхватив его так, чтобы доставить невероятное наслаждение, но не затруднять движение. Синдзи сам не сдержал стона на выдохе, он вцепился пальцами в ягодицы Рей, и когда продвижение вперед начало затормаживаться, потянул член обратно. Влагалище будто облепило его своими бугорками, плотно сжав головку, и тем приятнее было двигать его в нутре. Синдзи с хлюпающим звуком стал водить членом вперед и назад, без труда чувствуя нужный ритм, даже не пытаясь его сохранить, потому что изрядно смоченное соком влагалище Рей само подстраивалось под движения, сжимаясь и расслабляясь на вершинах фрикций. Невероятно наслаждение фейерверком разрывалось в голове и разносилось по телу, он бесконтрольно стискивал попу Рей, сводя и разводя ее ягодицы и заодно обнажая уздечку малых половых губ, которая с вибрацией терлась о ствол пениса.
Но тут Синдзи вдруг очнулся и сквозь пелену удовольствия смог осознать одну мысль, которая тревожным беспокойством звенела в голове. Было слишком легко. Ощущения внутри Рей, какими бы восхитительными они ни были, казались ему неправильными, что-то было не так. Не так, как с Аской. Она сопротивлялась, она пыталась не впустить член в себя, зажавшись, она билась в конвульсиях от боли, и все это было естественно… Боли?
«Нет! — вдруг мысленно воскликнул Синдзи. — Не может быть!»
Он все еще входил в Рей, заталкивая в нее член, который идеально ровно заполнял ее влагалище, и выходил обратно, но открывшаяся истина поразила Синдзи до такой степени, что подступивший к предельной черте оргазм отступил. Крови не было. Внутри не оказывалось никакого сопротивления. Вожделенное препятствие в виде девственной плевы отсутствовало. Рей приняла его так, будто это было не в первый раз.
«Невозможно! Просто невероятно! Она же ни с кем не разговаривает в школе. У нее нет друзей. Но кто тогда? — И тут его поразила догадка. — О, нет…»
Единственный человек, с кем она общалась. Кому улыбалась. С кем была открыта.
«Отец… — прошипел Синдзи. — Чертов педофил. Я вхожу в девушку, в которую входил мой отец».
Истина оказалась настолько горькой, что на глаза сами навернулись слезы. Синдзи сбавил темп, наслаждение отошло на второй план, сменившись болью и унижением. Отец снова дал ему пощечину, пусть и непредумышленно, но даже так от обиды у Синдзи все сжалось внутри.
Рей перестала постанывать и дергаться, хотя ее тело еще содрогалось в судорогах, а дыхание было по-прежнему тяжелым.
«Нет, — вдруг озарило Синдзи. — Это не отец унизил меня. Это я отнимаю то, что принадлежит ему. Теперь его очередь отведать ядовитой горечи».
Член все еще
