трибуну и в качестве президента (он был удостоен этой должности лишь за месяц до того в честь возвращения своего брата) начал звонить в колокольчик, требуя внимания. Крайне возбужденные и самоуверенные из-за видимости победы, его оппоненты не давали ему говорить, и Люсьен сделал лишь то, что ему оставалось: он сорвал с себя знаки различия и поспешил убраться из палаты.
За пределами палаты, во дворе, уже казалось, будто все проиграно, и это могло бы произойти, если бы нервы Люсьена не оказались крепче, чем у его брата. Увидев сомкнутые ряды охранников Совета, он вскочил на лошадь и обратился с речью к солдатам. Его воображение набирало силу, и бесстрастные гренадеры начали волноваться под потоком его слов. «Говорю вам, что там, внутри, большинство депутатов терроризировано горсткой вооруженных якобинцев! — кричал он. — Эти негодяи находятся на содержании англичан! Они осмелились поставить вне закона вашего генерала… По существу, они пытались убить его. Взгляните на его раны! Используйте свои штыки, чтобы оградить его от их кинжалов… Не признавайте депутатами никого, кроме тех, кто со мной в глубине ваших рядов!»
Наполеон, все еще бледный и пошатывающийся после произошедшего в Оранжерее, прислушивался к воззваниям своего брата. «Раны», на которые ссылался Люсьен, представляли собой несколько царапин, которые Наполеон в возбуждении нанес себе сам, но теперь он присоединился к брату, начав со слов: «Следуйте за мной… Я Божество битв!..» На что затаивший дыхание Люсьен прошептал: «Ради Бога, попридержи свой язык!» Однако, когда братья снова пошли к палате, ободренные солдаты двинулись за ними. За пять минут все было кончено, депутаты выскакивали из окон и скрывались в сгущавшейся темноте, а Люсьен метался вокруг, в попытке удержать тех, в ком он нуждался, чтобы ратифицировать назначение Наполеона в качестве директора. Он собрал около пятидесяти из них, и даже при таком меньшинстве демократическому сознанию нации пришлось бы удовлетвориться. На следующий день Сьейес, Дюко и Наполеон образовали триумвират. Через несколько недель двое из них, Сьейес и Дюко, отошли от дел, и их заменили двое других непримечательных людей, а Наполеон принял на себя роль первого консула. Он добился триумфа. Но заслуга эта, по существу, принадлежала Люсьену.
В ту же ночь в общей спальне заведения мадам Кампань молодых девушек охватило волнение. Спокойствие вечера в жилом районе было нарушено цоканьем копыт, когда к школе подскакали четыре всадника и заняли позиции охраны на всю ночь. Они были посланы Мюратом, человеком из ближайшего окружения Наполеона, получившим известность при выдворении депутатов из палаты. «Младшая сестра генерала должна иметь дополнительную защиту», — заявил он. И Каролина, которая давно уже привлекала внимание этого красивого гасконца и намеревалась выйти за него замуж, избежав тем самым утомительных ограничений жизни в выпускных классах школы, пришла в восторг от таких слов. Она не теряла времени на рассказы своим подружкам о причинах прибытия особой охраны и не пожелала назвать имя солдата, который обеспечил ее. Менее чем через год ему предстояло стать ее мужем и начать совместное длительное путешествие в Туманную страну кукушек — путешествие, омраченное безрассудством, самонадеянностью, жадностью и предательством.
Глава 5
Не совсем двор, но уже и не лагерь…
С ноября 1799-го до февраля 1800 года Наполеон жил в Люксембургском дворце, в котором так долго заседала Директория. Ранней весной нового года он переехал в Тюильри, где, как заметил один наблюдатель, «мы были не совсем двором, но уже и не лагерем». При этом втором решающем шаге по захвату самодержавной власти отношение Наполеона к семье претерпело трудноуловимые изменения. Отбросив все претензии на роль брата, озабоченного лишь помощью семье и продвижением карьеры ее членов, он превратился в арбитра их частной жизни. Этот период между брюмером и обретением им императорского титула получил известность как консульство, и именно тогда он взял на себя не только контроль над Францией, заботу о государстве, но и полную власть над четверыми своими братьями и тремя сестрами. Начиная с этого времени никому из них не позволялось принимать важные личные решения без его одобрения. Каждый реагировал на такое диктаторство в соответствии со своим темпераментом, но в основном, хотя им часто не нравилось такое вмешательство, они принимали его руководство. Только Люсьен находил подобные узы невыносимыми, но даже он на время подчинился им. Общая покорность брату могла быть вполне понятной, поскольку вознаграждения за послушание были значительны, а цена за неповиновение — большей, чем кто-либо из них готов был в то время платить.
Первым событием в семье, ознаменовавшим новый период, была свадьба Каролины, теперь уже приближавшейся к своему восемнадцатому дню рождения. Она была в восторге от того, что получила разрешение покинуть ненавистное училище для девиц и выйти замуж за Иоахима Мюрата, когда-то молодого гасконского конюха, а теперь прославленного генерала и близкого друга Наполеона. Каролина встретила красивого, статного кавалерийского офицера в Риме, и оба они с самого начала привязались друг к другу. Но к тому времени Наполеон уже принял решение, что несвязанным браком членам семьи Бонапарт вменялось в обязанность укреплять его положение, и, когда он вернулся из Египта осенью 1799 года, начались разговоры, что Каролине предназначено выйти замуж за генерала Моро, победителя под Гогенлинденом и наиболее опасного соперника Наполеона в армии. Как и Мармон до него, Моро отказался, и это решение изменило его жизнь. Позднее, вовлеченный в тайный сговор роялистов, он был выслан из страны, а через несколько лет после этого, находясь на службе у врагов Франции, убит под Дрезденом. Приблизительно в это же время велись разговоры о выходе замуж дочери Жозефины Гортензии за генерала Дюрока, другого известного бонапартиста, но генерал Дюрок также отказался. По странному совпадению он погиб в той же кампании, но ядро, убившее добродушного оберцеремониймейстера дворца, было выпущено из вражеской пушки.
Итак, Каролина вышла замуж за сына содержателя гостиницы и всем говорила, что она без ума от любви к своему элегантному мужу. За время существования империи Мюрат завоевал блестящую репутацию как командир ударных эскадронов на поле боя, и в этом качестве он никем не был превзойден. Наряду с такой репутацией возникла, однако, и другая — человека с сердцем льва и политическими суждениями овцы. Его жене, умной, безжалостной и всегда совершенно беспринципной, предстояло пожинать плоды этого противоречия.
Мюрат никому не был обязан своим положением, кроме себя самого. Лишенному образования и какого-либо покровительства, ему предназначена была церковная служба, но еще мальчишкой он убежал из дома и
