как вскрики чаек. Однако в обморок никто не падал, истошно не голосил и в истерике не бился. Если несколько дам и кривили презрительно губы, отворачиваясь от подпрыгивающих темных сосков, то глаза остальных невольных зрителей этого шоу горели азартом и любопытством. В дверях, ведущих в Синюю гостиную, теснились модели, гримеры и костюмеры. Невозмутимое лицо охранника, сторожившего чемоданчик с драгоценностями, мелькнуло на заднем плане поверх голов. Скандал набирал силу, как несущийся под гору неуправляемый грузовик.
— А я-то, чудак, редко в музеи ходил! — удивленно воскликнул только что вошедший в гостиную Холмс. — Здесь весело! Ватсон, у тебя замечательно розовые уши. Закрыл бы ты рот, дружище!
Ватсон смущенно прикрыл горячее ухо ладонью, но отвести взгляд от подиума не смог. Екатерина была хороша.
— Одно колье — месяц пенсий для всего Ярославля!!! — Звонкий голос девушки тоже производил сильное впечатление. Казалось, он резонировал со стеклами высоких дворцовых окон. — Вы заработали эти деньги у станка? В шахте? Вы все — воры!
Несколько человек в форме охранников устремились к Екатерине. Действуя слаженно и решительно, они окружили девушку, закрывая ее собой от публики и смартфонов.
— Что, вы говорили, она демонстрирует? Нижнее белье? — Холмс оглянулся на директора музея и поперхнулся на полуслове. Очаровательной Ирмы больше не было. Сузившиеся жесткие глаза и решительно сжатые губы изменили ее лицо до неузнаваемости. Холмс моргнул — на какую-то секунду ему показалось, что буйные светлые кудри перехватывает алая бандана, а крепкая рука сжимает кривой клинок.
— Ментов. Протокол. Дуру убрать. Синяков не оставлять! — чуть повернув в сторону голову, негромко чеканила она. — Музыку громче. В зал коньяк и коктейли. И начинайте аукцион. Быстро!
Высокий мужчина в темном костюме и проводком за ухом проделал что-то вроде щелчка каблуками и скользнул вдоль стены. Музейная охрана, наступая и тесня, повлекла Екатерину в сторону выхода. Между квадратными спинами мелькнула несколько раз голая женская рука и растрепанные рыжеватые пряди.
— Всех не заткнете! Меня услышат! Страна поднимется… — звучало все глуше. Последним аккордом донеслось:
— Убери руки от моей задницы, извращенец!!!
Тяжелые белые двери затворились и отрезали остальное.
— Господа, прошу меня простить, — Ирма безмятежно улыбнулась веселящемуся Холмсу и ошарашенному Ватсону, — я вынуждена вас покинуть. Надо немного… прибраться. Наслаждайтесь аукционом.
Ирма ободряюще кивнула Ватсону, улыбнулась Холмсу… и удалилась.
— Господа! Аукцион «Меха и драгоценности» объявляется открытым! — возвестил аукционист хорошо поставленным голосом. Вызванный скандалом гул в зале постепенно стихал. Внимание гостей переключилось на статного ведущего в бордовом бархатном камзоле, вышитом золотыми нитями, и в белом парике:
— Позвольте объявить первый лот. Комплект украшений из природных сапфиров в обрамлении бриллиантов. Серьги и подвеска на золотой цепочке пятьдесят шестой золотниковой пробы. Сапфиры однородной окраски, серьги по два карата и подвеска два с половиной карата. Общий вес камней шесть с половиной карат. Общий вес бриллиантов три с половиной карата. Начальная цена лота — тридцать девять тысяч долларов.
По ковровой дорожке подиума вышагивала модель, демонстрируя предлагаемые к продаже драгоценности.
Между кресел гостей бесшумно двигались официанты, разнося напитки.
Билет сюда стоил значительно больше месячной зарплаты учителя.
* * *
Только когда рыжую истеричку обступила охрана, сидевший в первом ряду Женька Гутман перевел дыхание. Что это за девица? Почему она вышла в наряде Вероники?! Женька понимал одно — с Вероникой что-то случилось. Она ни за что и никому не уступила бы этот выход. А значит… Что это, собственно, значит?
Толкаясь и тяжело дыша, охранники тащили мимо голую самозванку. Та выдиралась и нечленораздельно визжала. Вдруг что-то с глухим стуком упало к ногам Женьки. Заметив блеснувшее украшение, он поднял его, еще не осознавая, что именно стекает с его ладони, словно искристая цветная змейка. Тяжелый камень в центре не оставлял сомнений — Женька держал в руках знаменитое колье Марии-Антуанетты. Почти машинально он поднес колье к глазам и замер. Что-то было не так. Женька немного повернул украшение, чтобы на камень упал свет софита. Но как же… Он же читал, что на рубине, который был на королеве в день казни, осталась уникальная метка — крохотный скол от ножа гильотины. Граф Фрезен выкупил рубин у Республики и добавил в колье остальные камни, велев переплести их золотыми нитями. Но шлифовать центральный рубин не позволил. О возлюбленной он желал помнить вечно.
Камень на Женькиной ладони играл идеальными гранями. Скола не было.
— Я заберу это, — коротко прозвучало над ухом, и, прежде чем Женька успел опомниться, его локоть зафиксировали твердые пальцы. Человек с витым проводком за ухом ловко сгреб колье с Женькиной ладони. На секунду жесткий взгляд охранника словно прилип к лицу парня. Женька судорожно вздохнул и тут же почувствовал, что больше его никто не держит. Широкая спина в темном костюме мелькнула у двери и скрылась вслед за охранниками, волочившими девицу.
— Позвольте! Как же так!.. — Женька ошеломленно посмотрел по сторонам. Публика приходила в себя, оживленно обсуждая скандальное происшествие. Внимания на парня никто не обращал. — А где же Вероника?! Девица не та, колье не то… Царь-то ненастоящий!
Женька вскочил с места, опрокинув золоченый стул, и кинулся вон из Красной гостиной. Он тут же налетел плечом на высокого мужчину, внимательно наблюдавшего за ним цепкими серыми глазами. Из общей массы нарядных гостей он заметно выделялся — на нем были возмутительные желтые ботинки и мягкий джемпер крупной вязки. Мужчина молча посторонился, и парень пулей выскочил из гостиной.
Женька вылетел на середину фойе и остановился. Куда бежать дальше, он не знал. По парадной лестнице из вестибюля первого этажа эхо доносило крики скандалистки, а больше никого не было.
— Молодой человек, что это на вас лица нет? Несетесь как на пожар… — Из-за манекена со старинным платьем скользнул к нему лысый как колено пожилой дядька в дурацком полосатом костюме.
— Понимаете… — От неожиданного появления лысого Женька растерялся. — Мне охранная служба нужна или кто-нибудь из сотрудников музея. Надо сообщить, что колье Марии-Антуанетты… оно ненастоящее!
— Что значит ненастоящее? — изумился дядька. — Да вы не кричите так! Не стоит волноваться. Сейчас мы во всем разберемся. Я вполне уполномочен… Идемте со мной, все мне и расскажете!
— Да! Надо разобраться! — продолжал волноваться Женька, деликатно, но настойчиво увлекаемый полосатым в соседний зал. Здесь царила карельская береза и зеленый малахит. Посреди зеленого великолепия Женька уперся и встал, как ишак на мосту. — Вы зачем меня сюда привели? Надо же про колье рассказать! Никто не знает… А потом нужно Веронику найти, потому что это она должна была выходить в колье! А не рыжая дура!
— Само собой, Веронику в первую
