мне теперь жизненно необходимо выходить ночью к реке. Я не прошу каждый день, но хотя бы несколько раз в неделю. Прошу! И тогда я сразу соглашусь на ваши условия не уходить и остаться здесь. Всё-равно у меня там, за стенами, никого нет. Все от меня отвернулись. Никому я не нужна, — последнее я произнесла уже отрешённо, и мужчина это заметил.
— Что ж. Даю добро. Но знай, здесь ты нужна мне и, думаю, Сабрине тоже.
— А что с ней? Она выглядит… уставшей.
— Да, ей нелегко здесь. У неё погибли родители и остался брат. Она тогда училась на медицинском. В тот день она задержалась до поздней ночи, а когда вернулась домой — ужаснулась. Её родители были зарезаны, а младший брат сидел в шкафу. Он всё видел. И это оказалось большой травмой на его сознании. Девушка устроилась к нам, поселив здесь брата и себя. Ей тяжело. Она наблюдает за своим единственным выжившим членом семьи, который онемел после случившегося. Иногда она плачет по ночам. Бедная девочка.
— Дааа, жалко их. Я постараюсь с ней подружиться.
— Хорошо, иди. Скоро будешь жить с комфортом.
— А, и ещё…
— Да?
— Я хотела спросить. Здесь у всех окна не открываются? Можно мне впускать свежий воздух в комнату?
— Да, конечно. Я скажу Сабрине.
— Спасибо!
Экстримальная ночь
Дальше мою комнату начали потихоньку обставлять, по моему вкусу, разумеется. Этой ночью я решила сходить на озеро. Я соскучилась по Ло и хотела её увидеть, рассказать о том, что случилось. Кстати, той ночью я слышала её песню. Возможно, она мне приснилась, возможно, и нет. Но это был знак, как мне кажется. Пора с ней поговорить. Думаю, она тоже скучает. По крайней мере, я на это надеюсь.
Когда наступила ночь, я выглянула из комнаты. В коридоре было темно. Надела плащ и пошла на выход. Я знала, что мне можно идти на речку, ведь разрешение мне дали, но я боялась, что другие ещё не знают, посчитают, что я решила сбежать, и меня запрут. А также я боялась разбудить тех, кто уже спит. На выходе меня всё-таки схватил охранник и, не слушая моих оправданий, повёл обратно в комнату и запер. Дескать, информация на мой счёт не поступала. Я так и знала. Никто не думал, что я в первую очередь пойду к реке, и поэтому решили отложить данный вопрос.
Благо, что окно моё теперь отпирается. И хорошо, что этаж у меня второй, а не третий. Я старалась делать всё аккуратно и очень тихо. По зданию сползали лианы и были трещины, так что у меня было за что уцепиться. Но всё равно было страшно. Пугалась каждого шороха, ожидая, что меня опять поймают. Адреналин бился в крови, сердце гулко стучало, а ладони, то потели, то становились холодными как лёд, то дрожали так, будто я таскала что-то очень тяжёлое, а иногда всё это совмещалось. Поэтому спускаться было очень сложно: не только физически, но и морально.
Наконец, я спустилась. Огляделась, нет ли кого поблизости, а то мало ли. И побежала в сторону забора, который был окружён плющом и ещё какими-то кустарниками. В темноте не видно и не понятно. Не обнаружив никакого лаза, попыталась взобраться на забор, что получилось, но с очень большим трудом. Я поцарапалась рукой до крови, а, спрыгнув, ещё и на ногах оставила ссадины, так как проехалась по земле, смешанной с галькой, на коленях. Было больно, но я терпела, знала, где примерно находится речка, и шла в ту сторону.
Кустарники цеплялись за плащ, так же, как и ветви деревьев, что висели слишком низко. Идти было трудно из-за их же корней. А ещё из-за того, что было темно, хоть глаз выколи. Даже луны не было, чтобы осветить мой путь. МОЖЕТ СЕГОДНЯ НЕ МОЙ ДЕНЬ И НУЖНО БЫЛО ПОЙТИ ЗАВТРА? НЕТ, Я УЖЕ В ЛЕСУ, ЗНАЧИТ НЕ ВСЁ ТАК ПЛОХО. Но сколько бы я ни шла, всё не могла услышать характерный звук. Несколько раз угодила в шиповник, и опять бедные мои ручки (и ножки тоже) …
Вдруг, я услышала шум. Шум воды, он был уже близко. И я побежала. Зря! Снова упала, а когда поднялась, увидела еле заметный туман среди деревьев. НЕУЖЕЛИ. ДОБРАЛАСЬ!
— Туман, миленький, я ведь дошла до реки, правда? Можешь позвать для меня Лорели? Пожалуйста.
Дойдя до него, остановилась на мгновение.
— И здравствуй.
Почему-то мне захотелось сказать эти слова. После этого я шагнула в эту белую субстанцию и сразу обнаружила влагу у себя на щеках и руках. Живительную, потому как раны перестали саднить, а губы увлажнились и больше не царапались (ночь выдалась трудной, и я их не только кусала, но и сушила своим частым дыханием, пропитанным страхом).
Дойдя до берега, сняла плащ и окунулась в воду.
— Ло, — несмело начала я, — Лорели! Ты здесь? Я хочу увидеться и поговорить.
Прошло минут пять, и я услышала, как вдалеке плещется вода. Звук приближался.
— Лорели! Лорели? Это же ты, правда?
В воде показалось тёмное пятно, я уже было хотела вскочить с насиженного места, испугавшись, как вспомнила, что на мне метка, и я, в любом случае, не пострадаю. Из воды появилась голова.
— Лорели, привет! Я так скучала, мы с тобой так долго не виделись. Хорошо, что я уговорила доктора к тебе ходить, правда, сегодня я сбежала.
— Привет, — услышала я тихий ангельский голосок. Но он не принадлежал моей знакомой. Голос был детским.
— О! Привееет. А ты кто, малыш? — девочка подплыла ближе.
— Меня зовут Кэсси. А ты та самая Ева?
— Да. Подплывай ближе, — улыбнулась я ей. — А что? Обо мне уже слухи ходят?
— Нет, мне просто про тебя мама рассказала. Она, кстати, скоро приплывёт. Я быстрее неё плаваю, вот и оторвалась.
— Ого! А кто твоя мама? Такая же красивая, как и ты?
— Нееее, она лучше меня. Ты её увидишь, сразу поймёшь. Но спасибо, — всё же улыбнулось это чудо.
Девочка немного отличалась от своих сородичей. Её волосы были заплетены в причудливую широкую чёрную косу, в которую вплетены разные травинки да цветочки. Очень необычно. Также её плавники были обвязаны что-то на подобии бантиков или узелков водорослями. А цвет она имела не характерный для речных мерроу зелёный, а сине-зелёный, но с голубым отблеском, что лился спиралью по чешуе девочки. Глазки у неё были зелёными с синими вкраплениями.
— Необычная причёска. Сама делала?
— Да! Тебе нравится?
— Очень.
— Знаешь, я, на
