слышал фоновый шум, где говорили о бессмысленности его затеи, обещали прохладу в такой знойный день и очень жаркую ночь, если он останется. Время от времени Тёмный поглядывал на Сашку, но тот молчал.
Утопленницу им даже не пришлось искать — она сама вышла из зарослей камышей, когда подошли к озеру. На вид ей было около двадцати. Красивая, светловолосая. Намокшее платье облепило стройную фигуру. Ей бы ещё жить и жить, а не догнивать в омуте. В такой покойницу и не признаешь. Назойливый шум в голове затих. Артём даже засомневался — может, это просто девка деревенская? Он покосился на Севера и по выражению его лица понял, что что-то не так. Сашка побледнел и застыл истуканом, сжав ладони в кулаки. Тёмный вернул взгляд на девушку и вздрогнул от неожиданности — перед ним стояла уже не деревенская красавица, а тронутый разложением труп. Из чёрного провала правой глазницы свисал огромный слизень, в спутанных волосах виднелась ряска.
Покойница улыбнулась посиневшими губами и шагнула вперёд. В сознании снова зашевелилась заманчивая мысль о прохладной воде. Артём быстро вытащил из кобуры пистолет и, почти не целясь, выстрелил в утопленницу. За её спиной в воздух вспорхнула стайка птиц. Мёртвая девушка как-то разочарованно глянула на него уцелевшим мутным глазом, пошатнулась и завалилась на спину. Сразу же обдало облаком трупной вони. Тёмный медленно подошёл к утопленнице и перевёл взгляд на Севера.
— Ну что, готов дальше работать? — спросил он, убирая пистолет в кобуру.
— Что нужно делать? — медленно произнёс Сашка.
— Порезать её на части и сбросить обратно в омут, чтобы точно не воскресла.
Артём вытащил из разгрузки большой складной нож и протянул его Северу. Тот, чуть помедлив, подошёл к нему, взял нож. Тёмный внимательно следил, как Сашка вытащил лезвие, судорожно вздохнул. И только когда тот уже наклонился над трупом, ухватил его за плечо.
— Стой, — Артём отобрал у него нож.
— А что не так? — непонимающе спросил Север.
— Да всё так. Хотел посмотреть, побрезгуешь ты или правда готов возиться с трупом. Ты же не думал, что я всерьёз попрошу тебя распиливать труп? Тем более ножом ты ничего не сделаешь.
— Ну ты и говнюк, — в сердцах выдохнул Сашка.
— Вот, — поучающе ответил Тёмный. — Учти, я там не один такой.
— А с ней тогда что делать? — кивнув на труп, хмуро спросил Север.
— Ничего. Сейчас местные сбегутся, скажу, чтобы похоронили по-человечески. Я сюда даже группу зачистки не буду вызывать.
Деревенские и правда прибежали через пару минут. Чуть ли не всем селом После охов-вздохов и причитаний пообещали схоронить девку по-божески. Не на кладбище, конечно, рядышком, коль уж руки на себя наложила, но как полагается. От благодарностей и приглашений в деревню Артём отказался. Вместе с Сашкой пошёл обратно в машине.
— Ты её сразу такой увидел? — по дороге спросил он.
— Да.
— И ни разу никаких лишних мыслей не чувствовал? Ничего не слышал?
— Нет.
Тёмный вспомнил слова Аксиньи, что с ним оказалось проще, чем с Сашкой. Всё встало на свои места: почему Север очнулся до сожжения тотемов и почему утопленница ему сразу предстала во всей своей красе. Артём иронично хмыкнул. Надо же, какая невидаль ему попалась. Устойчивые к внушению люди — настоящая редкость. И огромная ценность среди охотников. В его мысли вклинился голос Сашки.
— Ну так что, я принят на испытательный или нет?
— Принят, но при одном условии — ты никому не рассказываешь о том, что такие покойники, болотники или ещё какая дрянь не могут засрать тебе мозги.
— А почему? — спросил Север и тут же поспешно добавил. — Нет, я сделаю, как ты сказал. Просто хочу понимать, почему так.
— Потому, Сашенька, что если только среди охотников узнают, что у тебя устойчивость к внушению, тебя хрен кто выпустит из конторы. И с большой долей вероятности начнут проверять уровень твоей устойчивости, что не очень хорошо сказывается на здоровье. Поэтому ты сначала пару месяцев побудешь курсантом. А уж потом если всё-таки по какой-то неведомой причине решишь, что хочешь остаться в нашем цирке, тогда и будем думать, что с тобой дальше делать.
Васильич новому курсанту, мягко говоря, не обрадовался. Нехватка людей у них всегда была адская, но даже с такими вводными он долго отпирался, чтобы брать публичную персону. Перевесило только то, что Тёмный вызвался сам его обучать — по всей видимости Мишка рассчитывал, что Сашка не выдержит такого общества. Да и все остальные смотрели на него как на домашнего кота, которому хозяева дали пинка под жопу, и он пытается стать своим на местной помойке среди таких же помоечных котов. А сам Сашка исправно учился, трениовался и заодно подчищал следы старой жизни. Переехал в другую квартиру, сменил машину. Страх, что его снова настигнет что-то дурное, постепенно утихал, пока спустя пару месяцев неожиданно не выплыл неприятный привет из прошлого.
Артём никогда не видел Севера настолько злым. Причиной его крайне хренового настроения оказалась уже знакомая им обоим Лена. Самая “преданная” фанатка снова проявилась в сети и начала желать пропавшему со всех радаров актёру поскорее сдохнуть. Когда Север поделился планом, как хочет отомстить и заодно остудить назойливую девку, Тёмный восхитился изощрённостью задумки и тут же предложил помощь. Уж очень хотелось посмотреть на всё своими глазами. Вместе с тем он в который раз отметил, что Сашка — всё-таки очень добрый. Будь он на его месте, решил бы проблему намного более простым и жёстким способом.
В назначенный час Артём заехал за Сашкой. Тот с натянутым на голову капюшоном толстовки и чёрным пакетом в руках вышел из подъезда. В салоне он рассмотрел его получше и невольно поёжился. Замазанный гримом Север выглядел как давнишний клиент морга. Белые мутные глаза, трупные пятна на бескровном восковом лице, спутанные волосы клоками. На синюшных руках под ногтями чернота.
— Ну как? — глядя на Тёмного, спросил он.
— В штаб так не приходи, — усмехнулся Артём. — Сначала пристрелят, потом будут разбираться.
Они доехали до дома фанатки. План был простой. Встать так, чтобы не попасть под камеры, высыпать на машину Лены ведро земли, чтобы выманить её из квартиры. Пнуть по колесу и ждать, когда та спустится посмотреть, что произошло. Им повезло — белая “мазда” стояла на торце дома, где не было ни лишних
