бы мой грасс метров десять-двадцать и наверняка остался бы без целых ребер. В ответ я ударил мага своим магическим молотком. Ударил – и ничего, тот даже не шелохнулся, только злорадно усмехнулся и стал снова что-то шептать.
Удар болезнетворным заклятьем! Меня всего скрутило, но на ногах я все-таки устоял. Я же пробовал обучиться защите от такой волшбы и у меня все получалось, когда Эрве на мне практиковался. Но, видимо, волшба парня ни в какой степени не сравнима с силой магии моего противника. Если уж я, более устойчивый к таким заклятьям, да еще и с сотворенным щитом, в который неплохо накачал энергии, не устоял, то что сейчас творится с парнями, как им больно! А ведь, действительно, больно, только сейчас до меня дошли их крики, ужасные, чуть ли не звериные. Вот гад этот маг! А тот только скалится и еще что-то волхвует. И мой удар молотком на него не повлиял. А я стою весь скрюченный, и сделать ничего не могу.
Вражеский маг снова взмахнул рукой, и мой щит стал таять, высвобождая вокруг меня первоначальную энергию. Мне стало до чертиков больно и обидно, что вот так приходится погибать, да и злость за крики ребят тоже взяла. Не знаю как, но сгустки энергии, высвободившейся из распавшегося щита (просто громадные!) я похватал и слепил толстый штырь, который со всей оставшейся силой и злостью швырнул в мага. И попал! Надо же, попал! Прямо в горло, которое просто исчезло, растворилось, на его месте появилась большая темная дыра, сквозь которую хлынула черная кровь, а спустя пару мгновений и сам маг упал на землю.
Гибель мага ошеломила моих врагов, а у меня исчез источник боли, который не давал возможности полноценно волхвовать. В воздухе еще витало немало неиспользованной энергии, и я успел сотворить новый силовой щит, пусть поменьше и послабее первого. Но и главного противника сейчас не было в живых.
Опомнившийся грасс Витанте что-то зашептал, шевеля пальцами, но я успел ударить на опережение, создав снова магический штырь. Терять-то мне сейчас нечего, а в благородство играть глупо. За мной уже порядочный шлейф трупов тянется, начиная еще с побоища в корчме, а теперь еще и убитый маг. Нет, еще раньше корчмы! Те пятеро убитых Дартоном солдат тоже сейчас на мне числятся, ведь я там был и тоже поучаствовал в войнушке, а Дартон теперь и вовсе мне служит. Поэтому и ударил Витанте смертоносным штырем. Попал, никакие амулеты, ни собственная магия его не защитила.
А вот пятерых солдат, ринувшись на меня, мне не сдержать. Вся энергия, что еще оставалась от воссоздания щита и сформирования эффектного для нанесения удара штыря, вокруг меня закончилась. Теперь вся надежда на щит. Выдержит? А куда он денется. Щит у меня, пусть даже и не такой накаченный, не для солдатских мечей и болтов.
Враги, не доскакав до меня несколько метров, стали валиться на землю. Это кони взбесились. Эрве немного очухался и жахнул по животным заклятьем. Правильно, что ударил по коням, у солдат амулеты, их волшбой не пробить. Заклятье задело трех передних всадников, двое, державшихся чуть в сторонке, из-за образовавшейся кучи малы немного задержались, что позволило мне отойти в сторону и набрать энергии. Два быстро сотворенных штыря, и оба всадника летят на землю.
Теперь осталось разобраться с последними тремя. А энергии снова нет, надо опять отойти в сторону. Впрочем, грасс Дартон на ноги поднялся, кажется, мотает его, но он же воин, и хороший воин. Пока я смотрел, как он нашпиговывает на свой меч двух противников, последний третий успел прорваться в мою сторону. Ну и что ты, дурашка, будешь делать? Я же за щитом, который твоим мечом не пробить.
Ой, а-а-а... как же это... Почему?..
Падая на землю от удара меча солдата, пришедшегося мне в грудь, я недоуменно видел, как мой враг изгибается и тоже падает, а за его спиной, торжествуя, стоит Дартон. А я уже лежу и по-прежнему недоумеваю – почему защита не сработала? Он, что, меня убил?..
А ведь я еще жив, сознания не теряю и боли уж очень сильной не чувствую. Мои парни ко мне подбежали и Дартон тоже. Аккуратно меня приподняли, и я смог разглядеть место, куда пришелся удар мечом. Куртка порвана, дыра видна и грудь в этом месте болит. Но не очень сильно. Почему? Или это адреналиновая реакция? Слышал я, что боль от смертельных ран может глушиться из-за большого выброса адреналина. А он у меня действительно большой был. Даже громадный. Это когда я мага убил.
С меня уже куртку снимают, а под ней... ничего. В смысле ни раны, ни крови, даже нательная рубаха целая. Но ведь куртка насквозь мечом пробита. Мистика? И только тут глаз замечает кошелек, который на груди висел. С золотыми тулатами. Сейчас, когда меня раздевали, он в сторону сдвинулся. И дырка в нем. Руками (надо же – дрожащими!) развязываю, высыпаю прямо на траву монеты. Точно, две из них погнуты, одна чуть ли не насквозь пробита. Вот это сила удара! А парни с меня уже рубашку снимают. На груди не синяк – синячище!
Повезло, значит. Если бы не кошелек... Но почему солдат мой щит пробить сумел? Это мне не понятно. Сам не заметил, что вслух размышляю. Парни плечами пожимают, а Дартон спрашивает:
- Ваш щит надежным был?
- Ну да. Арбалетные болты только так от него отскакивали. И не только они. Правда, он не очень сильным получился, но и такой от болтов надежно защищал.
- Мне трудно судить, не зная, как действует ваша волшба, но думается мне, что здесь причина в магии. Меч волшбой обработан, а ваш щит, как сами сказали, не слишком сильным получился.
Может быть, и так. В рассуждении Дартона есть здравое зерно. Этот маг и в самом деле сильным был, мог и меч заговорить. Хотя, что я все о себе? А парни и Дартон как? Дири и Эрве, вижу, стоят бледные, с подглазинами. Сильно их задело заклятье, а
