поговорить здесь. Вполне приличный кабак.
Место действительно оказалось хорошим, Симону редко доводилось бывать в подобных. Почти никогда, если подумать. Дверь оказалась закрыта, но отворилась по первому стуку. Судя по всему, Герхарда здесь знали и после короткого разговора с распорядителем охотники прошли за слугой в небольшой эркер.
Шрайбер молчал, пока вернувшийся слуга не поставил перед ними две кружки темного пива с пышной пенной шапкой. Герхард пододвинул одну кружку ученику, а сам же снял с пояса кошель, развязал стягивающий шнур и начал доставать из него деньги, монету за монетой. И не останавливался, пока не выстроил на столе три столбика равной величины.
— Это твоя доля за прошлого вампира. Тридцать марок серебром.
Симон сглотнул, разочарованно глядя выставленные перед ним деньги. Местами потемневшие, неровно обрубленные, затертые, на них можно было различить профили трех разных королей. Слушая предложение дяди Абеля, он представлял себе блестящие серебряные монеты, идеально круглые, одна к одной.
— Теперь можешь считать, что видел все. Деньги, которые мы получаем. Химиков, которые дистиллируют лекарства из органов. Вскрытие вампира. Охоту. И компромиссы, на которые приходится идти. Теперь можешь сделать выбор — стать одним из нас или нет.
Герхард еще не успел обналичить вексель аптеки братьев Бильмеров и пока выдал ученику деньги из своих сбережений. Но он знал, как правильно обращаться с новичками. Особенно такими, как Симон, которых в первую очередь привлекает заработок.
Охотник помнил, как его самого вовлекали точно таким же образом. Наставник, приведший молодого Шрайбера в ремесло, поступил именно так: последовательно показал все плохое и ужасное, а закончил все стопкой монет, правда, более внушительной — все же ученик происходил из зажиточной семьи. А примерно полгода спустя Герхард увидел со стороны, как это происходит. Когда появился второй ученик, Абель Эйбенхост. Сейчас младший Эйбенхост повторял путь дальнего родственника.
Симон осторожно пододвинул к себе первый столбик монет.
— Мой отец работает на сапожной мануфактуре и еженедельно получает четыре марки, в хорошее время — четыре с половиной. Если даже ученики охотников за одну ночь зарабатывает в девять раз больше, то я в деле.
Герхард кивнул, отметив про себя, что посчитал ученик неправильно.
— То есть ты согласен стать моим учеником? Повтори еще раз.
— Согласен, — серьезно кивнул Симон.
— Тогда есть неприятная новость — все не так просто, как ты только что представил. Деньги эти зарабатываются отнюдь не за одну ночь. Еще остается сама охота, выслеживание и преследование. Этим ты и займешься, но уже самостоятельно. Будем считать это первым ученическим испытанием на внимательность.
— Та женщина? — отпив пива, спросил Симон.
На вкус приятнее того, что доводилось пить обычно.
— Именно так. Ты обязан узнать, кто она. Где и с кем живет, чем зарабатывает на жизнь. Ты должен понять, в какой момент она начнет вести себя странно, если такой момент наступит. Ты же прочитал компиляцию в моем журнале?
Симон кивнул, но Герхарду показалось, что не слишком уверенно.
— Мы не можем предсказать, что случается с жертвами после нападения вампира. Нет четкой закономерности. Некоторые начинают превращение спустя считанные дни, у других проходят месяцы и даже годы, третьи не обращаются вовсе. Поэтому сейчас нужно исключительно наблюдать.
— А что, если я не смогу ее найти? Она может жить где угодно.
— Попробуй подумать. Когда мы ее нашли, рядом лежало пустое ведро. Ее отправили за водой. Если бы тебя послали по ночному времени к колодцу, то ты наверняка пошел к ближайшему. Это сужает круг поисков. Найди ее, проследи до дома, потом все будет легче.
Шрайбер сходил за еще одной кружкой пива. Симон не стал повторять — он еще не настолько хорошо ориентировался в городе, чтобы пытаться найти путь домой захмелевшим.
— Герхард, мне не дает покоя одна вещь. Ты рассказал про вампиров без клыков. Для меня это не выглядит договором двух равных сторон. Скорее, как постоянная угроза с их стороны. Почему охотники на это согласились?
— Это очень правильный вопрос. Охотники лицензируются магистратом и при должных связях можно узнать всех поименно, и потом вычислить, кто где живет. А вот личность большинства беззубых остается тайной. Мы даже не знаем, сколько их. Они пытаются внушить, что раза в три больше, чем охотников. Возможно, это правда. И в случае, если охотник убьет беззубого, они могут в течение одного дня напасть на всех охотников. Причем вдвоем-втроем на каждого из нас.
Симон удивленно приподнял брови:
— Не думал, что такое возможно. Речь же идет о простых бюргерах, а не вражде двух аристократических семей из Маарлатце.
В ответ Герхард взял стоявшую у стола трость и показал несколько глубоких зарубок на дереве.
— Это уже случилось. Прошлой осенью один охотник убил беззубого. А потом они ответили. Убили напарника того охотника. Попытались напасть еще на двоих. Ворвались в мой дом, чтобы убить семью. Не меня. По божьему проведению я оказался дома и смог отбиться.
Герхард замолчал, водя пальцем по следам от удара кинжала на трости. Симон решил не вырывать охотника из воспоминаний и крутил в руках пустую кружку. Наконец Шрайбер продолжил:
— В тот раз мы отделались относительно легко. Уже к вечеру удалось прийти к, скажем так, перемирию. Но это очень яркое напоминание, что договор с беззубыми — это не традиция, а суровая необходимость.
— А что стало с тем охотником?
Герхард допил пиво одним большим глотком.
— Считай, что его изгнали из гильдии. А теперь, друг мой Симон, пошли в жандармерию. Нужно внести тебя в реестр охотников на вампиров, пока на правах кандидата.
* * *
Госпиталь святого Альфонса был возведен больше трех веков назад, и было заметно, что строители куда больше заботились об удобстве обороны здания, чем о комфорте больных. Герхарду самому доводилось бывать здесь в качестве пациента, но сейчас келья Абеля казалась особенно мрачно. У охотника сложилось впечатление, что по сравнению с прошлым визитом напарник стал выглядеть заметно бледнее.
Сейчас необычно задумчивый Абель полулежал на нарах, внимательно слушая расхаживающего по келье Шрайбера. Дождавшись окончания рассказа о родственнике, он только покачал головой.
— Герд, это все очень здорово, но у меня другая новость. Плохая или хорошая, смотря как посмотреть. Мне удалось подслушать разговор настоятеля с несколькими альфонцами. Хотя подслушать было несложно даже в моем состоянии, — здоровяк указал на свои ноги. — У них случилась истерика, причем вполне объяснимая, кричали на полмонастыря. Герд, к ним пришла новость с юга.
Абель ненадолго замолчал, покусывая губы.
— На юге началась эпидемия красной песчанки. Ее пытались сдерживать в границах графства Хенестид последние
