небрежность. Младший магистр Собрания, наоборот, был собран и сосредоточен, излучал холодную решимость. От недавней вспышки и нервозности не осталось и следа. Это никого не удивляло, поскольку никто старался не обращать внимания на перемены настроений и душевных состояний магистра фон Хаупен-Ванденхоуф.
Распорядителем дуэли выбрали барона Эркриге. Он оценил принесенные дуэльные шпаги, придирчиво осмотрел их и удостоверился, что оружие равное и не дает ни одному из противников преимущества.
Шпаги раздали дуэлянтам, те опробовали их, красуясь перед публикой. Откуда-то сбоку послышались несмелые хлопки в ладоши.
Полковник убедился, что оружие устраивает дуэлянтов, заложил руки за спину и выпятил грудь, сверкая орденами.
— Господа! — рявкнул он так, как привык: чтобы услышала даже последняя кобыла во второй шеренге кирасирского эскадрона. Протрезвевшая и отошедшая от афродизиака Ирма ван дер Дорп отвлеклась от перешептываний с подружками. — Не угодно ли вам примириться? Магистр фон Хаупен? — обратился полковник к Манфреду.
— Спросите моего дорогого племянника, — нахально усмехнулся он.
— Магистр фон Хаупен-Ванденхоуф? — полковник повернулся к Паулю.
— Нет, — сухо отозвался адъютор.
— Ну, значит, нет, — пожал плечами Манфред.
— Стало быть, решено! — объявил барон Эркриге. — Дуэль состоится! Здесь и сейчас! До тех пор, пока один из противников не запросит пощады и не сможет продолжать бой…
— До тех пор, — перебил его Пауль, — пока один из противников не свалится замертво!
Толпа привычно вздохнула от потрясения и прекратила перешептываться. Один из слуг едва не опрокинул поднос из-за дамы, слишком энергично взмахнувшей пухлой ручкой.
— Ха-ха! — от души рассмеялся Манфред в наступившей тишине и резко успокоился, покорно склонив голову. — Дорогой племянник, признаю свое поражение.
Пауль растерянно уставился на дядю. Шпага в руке младшего магистра едва заметно дрогнула.
— Я вот-вот свалюсь замертво, — пояснил Манфред и для наглядности закачался, подогнув колени. — От смеха.
— Я не шутил, дорогой дядя, — холодно процедил Пауль.
— Именно поэтому ваша шутка смешнее вдвойне, — серьезно заметил примо антистес. — Но давайте сперва выясним, что по этому поводу думает госпожа консилиатор.
Манфред обернулся на толпу гостей и словно впервые увидел в ней Фридевигу фон Хаупен, окруженную старшими магистрами Собрания. Сестра стояла, сложив расслабленные руки на животе, и не демонстрировала ничего, кроме безграничного ледяного равнодушия. Пожалуй, только брат приблизительно представлял себе границы ее бешенства.
— Госпожа консилиатор, что вы думаете по этому поводу? — беззаботно поинтересовался он.
— Я думаю, вам обоим место в Турме, магистры, — строго ответила она. — Но поскольку нет никакого иного способа прекратить начатое вами… дуэль продлится до первой крови.
Пауль метнул на мать яростный взгляд и крепко сжал эфес шпаги.
— Значит, решено, — Манфред развел руки и поклонился. — Или у вас есть какие-то возражения, дорогой племянник?
— Нет, — выдавил из себя Пауль, — дорогой дядя.
— Кхм, — откашлялся полковник. — Дуэль продлится до первой крови. Это будет достаточным, чтобы одна из сторон получила сатисфакцию!
— Одной из сторон для сатисфакции достаточно было бы вагины, — вполголоса пробормотал Манфред.
Фредерик Кальтшталь расслышал и многозначительно усмехнулся.
— Не уродуй его слишком сильно, — посоветовал он, наклонившись к уху примо антистеса. — Твоя сестра не простит, если ты попортишь личико ее любимого сына.
— Моя сестра не простила мне, что я в детстве подлил ей чернила в кофе, — закатил глаза Манфред. — Как будто мне есть что терять!
— Обещай, когда она тебя убьет, твоя должность достанется мне.
— Когда она будет меня убивать, от Ложи ничего не останется. Ты хочешь быть королем руин? — Манфред с недоумением глянул на секунданта через плечо.
— Лучше быть королем руин, чем никем, — усмехнулся Кальтшталь.
— Тогда обещаю, тебе в наследство достанется самая большая руина.
— Договорились, — тихо рассмеялся Фредерик.
— Начинайте! — махнул рукой барон Эркриге.
Несколько позже магистр адъютор пришел к выводу, что допустил серьезную ошибку. Нет, не при расчетах. В магическом поединке, где возраст не враг, а союзник, у Пауля было бы мало шансов не то что победить, хотя бы продержаться достаточно долго, чтобы сохранить достоинство.
И не в первую минуту схватки, когда дядя вел себя предельно осторожно и лишь парировал удары, уклонялся от выпадов. Дядя был вдвое старше, не учился у лучших мастеров фехтования, приглашенных в столицу из Милалиана и Альбары, и уделял больше времени разгулу и кривляниям, нежели собственному телу и упражнениям. Его движения были медленны и неточны, ему едва хватало скорости, оборона — примитивной и предсказуемой, как у новичка, только что взявшего шпагу и лениво отработавшего пару базовых приемов. Пауль при желании уже мог бы выиграть, если бы сам не остерегался получить мелкую ссадину, которую мать сочла бы первой кровью и остановила дуэль, засчитав сыну поражение. Этого Пауль не простил бы ни себе, ни ей.
И не на второй минуте, когда дядя вдруг перестал притворяться и изучать повадки племянника, начал ловить на финтах и отвечать, оттесняя к возбужденной толпе зрителей. Его движения стали короче, быстрее, точнее, шпаги зазвенели чаще, злее и опаснее. Тогда Пауль осознал, что недооценил дядю в силу того, что многого о нем не знал. Однако и в этом Пауль не видел своей ошибки. Даже сильного противника можно победить, если приложить все свои умения и удачу.
И не в третью минуту, когда Манфред фон Хаупен прижал его к борту бассейна.
Ошибку магистр адъютор допустил, отказавшись от пары экзотических пташек.
— Сдаетесь, дорогой племянник? — спросил Манфред, наставив на него острие шпаги.
Пауль яростно отбил клинок, сделал обманный выпад и перемахнул через борт бассейна. Всплеска воды не последовало. Магистр словно приземлился на твердую поверхность. Толпа восхищенно ахнула. Мужской голос скучающе заметил, что ничего в этом особенного — любой гидромант-недоучка способен провернуть такой дешевый фокус, а попробуйте погулять по воздуху.
— Как вам угодно, — тяжело выдохнул Манфред и запрыгнул в бассейн следом за племянником.
Зрелище было завораживающим. Пара кружащих в бассейне чародеев вызвала неподдельный восторг и волнение у дам, некоторую зависть у мужчин и сомнения у военных, которые сочли поединок не совсем честным. Но их быстро успокоили: оба противника ходят по воде, как посуху, значит, все честно.
Тем более что все закончилось быстрее, чем наблюдатели успели обсудить происходящее: Манфред фон Хаупен прогнал племянника по бассейну под звон стали и отчаянное рычание Пауля, прижал того к мраморной нимфе и ловким движением обезоружил. Выбитая шпага выскочила из ослабевшей руки Пауля и скрылась за бордюром к вящему удовольствию гостей. Кто-то захлопал в ладоши. Кто-то оценил коротким «Браво».
Однако следующий жест примо антистеса вызвал неподдельный испуг и заставил толпу замереть в напряжении и предвкушении трагедии: Манфред наставил шпагу на племянника, вжавшегося в каменные груди нимфы и вцепившегося трясущейся рукой в кувшин. Кольнул Пауля острием в основание горла. Лицо тяжело дышавшего первого мастера было необычайно серьезным, мрачным, злым, в аквамариновых глазах читалось желание убить. И что самое пугающее: он мог себе это позволить.
Манфред надавил шпагой на белую кожу племянника. Пауль зажмурился и тихо заныл, крепко сжав дрожащие губы.
— ХВАТИТ! — рявкнула Фридевига фон Хаупен так, как не позволяла себе почти никогда, но так, чтобы услышал даже последний балбес шестого плутонга шестой роты Дюршмаркского полка.
Примо антистес быстро глянул на нее. Для полного сходства с разъяренной Ледяной владычицей ей не хватало только лютующего бурана. Даже старшие магистры благоразумно отступили подальше, освободив вокруг госпожи консилиатора свободное пространство.
Манфред взглянул на перепуганного племянника, хитро подмигнул ему и отстранил шпагу. Но вдруг мазнул острием по точеной скуле, фамильному наследию семьи фон Хаупен, не испорченному даже виссерской кровью Максимилиана Ванденхоуфа, и оставил на ней красную полосу. Пауль схватился за благородное лицо и заныл, глотая слезы.
— Туше, дорогой племянник, — пробормотал Манфред, задыхаясь от усталости, и отсалютовал врагу шпагой. — И небольшое напоминание, — добавил он, поворачиваясь спиной.
— Поединок окончен! — объявил барон Эркриге. — Репутация господина фон Хаупен-Ванденхоуф не пострадает! Не вижу препятствий, чтобы господа не пожали друг другу руки и не примирились! Нет причин затаивать друг на друга обиду!
— Я тоже так думаю, — согласился примо антистес и обернулся на племянника. Пауль бессильно сидел у ног ветреной нимфы, утонув в прозрачной воде по пояс,
