усом, как локатором, и зорко всматривается в белую даль. В каких льдах затерялась промысловая удача? Под штормовой угрозой выполнение плана…
Было время, каспийского тюленя промысловики не жаловали вниманием. Испокон веков архангельские поморы били по-свойски гренландского зверя, бойко торгуя мехом, кожей, вытопленным жиром-ворванью. Резкое сокращение беломорского обитателя заставило обратить взор на его менее упитанного южного собрата. Перед войной на Каспии добывали до 200 тысяч голов. Потом тюлень в южных льдах стал таять. Если раньше его численность достигала миллиона, то теперь нет и половины.
Причин тому — доброе стадо. Загородили плотинами питательные артерии — реки Волгу и Урал, зарегулировав их водный дар Каспию. Все чаще реки приносили уже не частиковую рыбу к тюленьему столу, а сплошные металлы да косяки пестицидов. Матери-тюленихи в панике ударились в яловость и аборты.
И с 1966 года разрешен промысел только приплода, ценный мех которого пользуется наибольшим спросом внутреннего и международного рынка.
Уберегая усатое стадо, ученые помогли определить оптимальные нормы изъятия приплода: не более 40 тысяч голов. Но и эти скромные лимиты промысловиками осваиваются лишь наполовину.
Сроки добычи очень короткие. В конце января тюлень ищет «пляжи» во льдах северного Каспия. В отличие от человеческих мамаш, вдруг устремившихся рожать в воде, тюленихи предпочитают производить потомство, имея под ластами твердую почку. И тут поспей, зверобой: через неделю начнет линять белек. (Прозван так за белую шубку.) Столь же скоротечна пора и сиваря — повзрослевшего, умеющего уже нырять малыша. Потому не до сна капитану Байкову.
Торопится разыскать ластоногое полчище вся зверобойная флотилия «Каспрыбы». За исключением разве лишь судна «Тюлень-6», которое само стало добычей льдов: полетел редуктор главного двигателя. Вот так же немало времени просидело оно в ледовом плену и в прошлый сезон. Рядом с ним из-за поломки бился как рыба об лед и Байков — не сделал плана на треть.
Не очень приспособленные для ледового побоища «Тюлени» упорно пробиваются сквозь хоккейные поля, обрамленные торосами, как трибунами. Где не поддается лед — берут с разгона. Помогает искать зверя авиация, но, увы, и она не на высоте. Пять дней не могут попасть живительные запчасти с берега на «Тюлень-6»: поломался вертолет «Ми-8». Когда изредка случается, что малоуставшим зверобоям снятся сны, они видят, помимо родного берега и дома, юркий вертолетик, бабочкой приютившийся на палубе базового судна. А чаще — летающий окрест, так как зарплата пилота в зависимости не от налета часов, а от удачи промысла. Но сладкий сон скоро обрывает вахтенный, призывающий взять успех судна в собственные руки.
ПОДКОВАННЫЕ МОРЕХОДЫ
Предусмотрительно утопив свои часы в море при ночной физзарядке, я рассчитывал вынежиться за год в каюте, качающейся, как люлька. Но скрипучий голос старпома, кажется, уже через час прогремел по судну, возвестив о самой противной процедуре на суше и на море — подъеме. После короткой, но энергичной разминки с ложками в камбузе вся команда — от матроса-электрика до стармеха — изготовилась к десанту за зверем. На ногах не валенки и не унты — резиновые сапоги. Мореходы подкованы стальными шипами, дабы не чувствовать себя коровой на льду. Обязательный атрибут зверобоя — багор. С помощью увесистой дубинки боец прыгает через барьеры не хуже олимпийца с пружинистым шестом. Багром подкованный мореход гребет, как веслом, когда преодолевает на льдине водные преграды. Тяжелая палица — это та соломинка, за которую хватается зверобой, проваливаясь в морскую пучину.
И, наконец, палка с крючком, как мы убедились, — надежный двигатель судна. Честь и слава замечательному изобретению человеческого гения — багру!
Коварность ледового асфальта узнаешь сразу, как только выбрасываешься за борт без спасательного жилета. Куда подевались железобетонные глыбы! Сало, крошка — такие гастрономические термины присвоил себе неустойчивый ледок, способный попотчевать только студеной водичкой. Ступил заросший щетиной (во спасение от норд-оста, а также зюйд-веста) зверобой в шауш — лед со снегом — и встречай, тюлени, моржа. Бойцы группами в два-три человека растекаются в разные стороны. Высунув любопытные морды из черных прорубей, тюленихи зорко наблюдают за нашим продвижением. Видя, как неуклюже скачу я по льду, ластоногие хватаются за животики и от смеха падают в воду.
Рачительная природа обрядила беспомощного тюлененка в серебряную дошку, чтобы скрыть его на снегу. Но маскировка не спасет малыша от наметанного глаза зверобоя. Не удосуживая вниманием выглядывающую из полыньи тюлениху, промысловик вскидывает багор и бьет детеныша по голове.
Так скользкая дорожка увела меня в доледниковый период, когда наши свирепые предки охотились с дубинками. Правда, я сомневаюсь, чтобы косматые мамонты встречали своих губителей такими же простодушными глазами, как эти симпатичные увальни. Ледовая бойня не для слабонервных. Нередко новички второй раз на лед не выходят.
На Белом море этот промысел более человечный. Там собирают белька живым, в вольерах доращивают его до сиваря с более ценным мехом и усыпляют. И не течет кровь рекой в море.
— Мы пробовали так — не получилось, — вздыхают в «Каспрыбе». — Южный лед не надежен для вольера. А на берегу в шубку попадает песок.
Песчинки стали камнем преткновения. Руководители объединения успокоились. А попробовали бы залезть в шкуру бойца. Тому и без психологических травм нелегко.
В поисках лежек зверобои нередко уходят от корабля за десять-двадцать километров. А ведь еще волочат за собой добычу. Как могли бы помочь легкие вездеходы! Но они тоже во снах. Потому жарко бойцу во льдах, несмотря на холодные ванны.
В этот день приняла ванну почти половина команды. Грузный боцман Каримов провалился дважды. Но первое место занял третий механик Бадрузин Мустафаев, искупавшийся в зимнем море аж пять раз.
ОТЧЕГО ПОДНЯЛСЯ КАСПИЙ
Как невозможно войти два раза в одну речку, так нельзя зверобою ступить на проверенную тропу. Корабль не стоит, он, ломая льды, стремится хоть сколько-нибудь продвинуться. Если моряк чересчур азартно искал зверя — теперь ищи судно. Вот когда боец рад обжигающему ветру. Ветреное постоянство — это компас в бескрайней белой шири. Но сбивают с пути внезапные подвижки льда с образовавшимися, как по щучьему велению, километровыми бассейнами. Торопящийся попасть на твердую палубу дотемна зверобой уже зверем смотрит на богатую добычу. И он выхватывает из-за пояса острющий нож…
Каспийский волк, обитающий на шалыгах (островах), совершает стокилометровые рейды по льду в поисках тюленьего роддома. Вырезая по тысяче детенышей, клыкастый налетчик лакомится лишь горячей кровью — мех и мясо его не интересуют. Отбившийся от команды морской волк разнится от серого хищника: он забирает мех и выбрасывает все остальное.
