хлопнул себя по коленям и усмехнулся.
— Вот лис…
— Что лис? — нахмурился я. Мы с Ульяной, конечно, планировали беременность, но как-то все больше, чтобы не отставать от общества, типа, вот неплохо бы ребенка завести. А не так, что сели и решили: к следующему году мы должны быть беременны. Вот именно это я и хотел предложить Уле. Начать двигаться в этом направлении. Чтобы уже были данные на руках, с которыми можно работать. В наше время, если хочется, чтобы все прошло успешно, надо как следует к этому подготовиться. И я готовился. Хотя бы морально. На разговор.
— Ну тогда поздравляю, — Тимур встал с кресла и, перегнувшись через стол, протянул мне руку для рукопожатия. — Но это… Моть ты бы девку куда-нибудь спровадил…
— Как только найду замену…
Заверил я, ещё не зная, что через пару недель у меня сорвёт крышу от очередного идиотского поступка секретарши. Она стояла передо мной и сопливо пыталась объяснить:
— И меня звонок отвлёк… — слёзы катились по щекам, а я уже понимал, что это конец, что точно уволю эту идиотку. — И тогда я просто нажала на кнопку…
Господи, эта дура разослала клиентам не те документы. Все перемешала. И уже час до меня пытались дозвониться подрядчики и заказчики.
— Елен… — я старался говорить спокойно. Честное слово, старался, хотя придушить дуру хотел. — Я все понял. Елен, я думаю, эта должность слишком трудна для вас…
Елена дёрнулась ко мне навстречу, вцепилась пальцами в отвороты пиджака и повисла на нем, при этом шёпотом что-то бормоча мне в кадык.
Да чтоб тебя!
Глава 16
Матвей.
Тонкие пальцы мёртвой хваткой вцепились в мою одежду. Я старался не применять силу, чтобы не покалечить эту дуру. Но, видимо, моего великодушия никто не замечал. Наконец я рыкнул:
— Елена, прекратите истерику!
Я сдавил запястья секретаря в своих руках и резко дёрнул от себя. Девушка пошатнулась, не в силах устоять на ногах и, споткнувшись, упала на пол. Я дёрнулся помочь встать, а то черт разберёт этих баб, потом будет выть, что ногти переломала, а то и руки, но Елена заверещала ещё громче, и я отшатнулся. Смотрел на растерявшуюся девку несколько минут, а потом плюнул на все и схватил за плечи. Елена вырывалась и зачем-то лупила меня по плечам. Я тряхнул ее пару раз, чтобы пришла в чувство.
— Объясни и покажи, кому и что отправила, — строго и холодно сказал я, теряя терпение.
Елена часто закивала и дёрнулась в приемную, размазывая на лице косметику. Боже, ну послали же мне работника.
Я отодвинул Елену вместе с креслом от монитора и сел перечитывать переписки.
Да. Клиенты, которые только ждали подсчётов, уже фонтанировали восторгами про нашу скорость. Те, у кого были соцпроекты, высказывали претензии.
Я набрал Тимура, но он был недоступен.
Прям все глупее и глупее ситуация.
Я сделал скрин экрана и отправил себе на почту.
— Так, у тебя время до конца рабочего дня, — сказал я Елене. — Чтобы всем клиентам позвонила, перед всеми извинилась и сообщила, что у них некорректные данные и мы очень извиняемся и готовы предоставить скидку на свои услуги. Поняла?
Мне казалось, эта идиотка ни черта не понимала, а просто кивала как припадочная.
Я выдохнул сквозь зубы и вернулся к себе в кабинет. Развернул скрин и начал лично обзванивать постоянных клиентов, чтобы не возникло недоразумений.
Тимур по-прежнему не отвечал, чем бесил меня больше обычного.
Когда я закончил переговоры, за окном стало смеркаться. Я выглянул в приемную, а секретарши не было на рабочем месте. Вот дрянь. Ещё и ушла домой, не исправив свои ошибки. Мои нервы оказались не железными, поэтому я из последних сил держался, чтобы не вытряхнуть все шмотки Лены за порог офиса. Но в итоге сел за ее компьютер и стал проверять переписки. Она успела сделать только половину. Даже меньше.
Я покачал головой и отправил недоделанную работу себе на почту. Дома быстро всем разошлю письма и наутро сделаю звонки.
Дура!
Ульяна дома ждала уже не знаю сколько, а я все не мог выбраться из офиса. А когда приехал домой, мое состояние бешенства достигло абсолюта. Я молча жевал несомненно вкусный ужин. Уля вяло ковырялась в тарелке вилкой и была спокойна, видимо, ощущая мой настрой. И это самое лучшее, что могла она сделать — дать мне самому прийти в норму.
Это бесценно. Ее умение понимать, что со мной творилось, даже без слов. Только вот фраза, брошенная между делом, заставила напрячься:
— Тебе не кажется, что у Лены слишком яркая помада?
У меня по коже прошёлся озноб. Я туго сглотнул, сначала не понимая вообще, к чему этот вопрос. В голове ещё гуляли кадры тупости и безответственности этой самой Лены, и при чём тут ее помада, я не понимал в принципе, но согласился, а Уля медленно встала, бросила салфетку в тарелку и вышла из кухни.
Все органы чувств заорали как оглашённые. У меня перед глазами заплясали разноцветные пятна, и я с ужасом и какой-то медлительностью понимал, что Ульяна хотела уйти. Потому что думала, что я изменял ей.
Я вообще не понимал, что несу. Я просто схватил свою жену на руки. Мне кажется, такой истерики я никогда в жизни не видел. Улю выгибало дугой, она кусала меня за запястья и вырывалась с таким ожесточением, словно я был для неё самым страшным врагом:
— Ненавижу, предатель, — визжала она подо мной на кровати, а я только и мог что шептать, как любил ее, чтобы она просто успокоилась, чтобы я мог объяснить, что не было никакой измены, что она только одна важна для меня. Но в Ульяну словно бес вселился, и я, мужчина на сорок килограмм тяжелее нее, просто не мог справиться с хрупким женским телом.
Она билась в такой истерике, что я не мог ей даже предложить успокоительное. Я бы просто не смог ей его безопасно засунуть в рот. Ее сердце стучало так громко, что через одежду, кожу, мышцы я ощущал его бой как свой.
— Уля, милая моя, — шептал я ночью, когда Ульяна наконец обессилела, безжизненно лежала, свернувшись в клубок, притянув ноги к груди. — Никто мне не нужен никогда был. Только ты одна.
Мне казалось, я говорил это все в пустоту. Не помню вообще, спала ли Ульяна в ту ночь. Я просто не разжимал рук. Думал, что как только жена перестанет ощущать меня рядом, то все сломается окончательно и
