Юлиан? – сразу же спросила она.
– Я не могу сказать ничего плохого, миссис Скуэйн, – сказал Юлиан, при этом неловко отведя глаза и прикусив нижнюю губу.
– Я рада. Налей мне ещё вина.
Юлиан быстро кивнул и налил её полный стакан. Бутылка ещё только начиналась, а это значило, что просидит Скуэйн здесь ещё не один час.
Заподозрила ли она его ложь?
– Ненавидишь меня? – спросила она, чем ввела Юлиана в ступор.
– Почему я должен вас ненавидеть?
Она пару секунд наигранно посмеялась, после чего, отпив небольшой глоток вина, ответила ему:
– Как меня можно не ненавидеть? Я же ужасный человек. Я захватила тебя в плен. Ты должен замышлять план моего убийства.
– Боюсь, что это не так.
– Очень жаль. Наверное, ты недостаточно смел для этого.
Она секунду промолчала, о чем-то подумав, после чего снова вернулась к разговору:
– Скажи мне кое-что, Юлиан. Скажи мне – кто ты?
– Я немногое могу вам сказать. Меня зовут Юлиан Андерс Мерлин, я родом из Грунндебайтена.
На этом познания Юлиана были закончены.
– Твой мир действительно так скуден или ты притворяешься? Всё это я знала и раньше, даже, кажется, помню имя твоего деда. Но досье на тебя я могу найти за пару секунд, и, будь мне интересно, уже нашла бы.
– Тогда что вы хотите услышать?
– Хочу знать, какой ты. Что ты любишь, что ненавидишь, о чём мечтаешь, чем увлекаешься. Я могла бы перечислять вопросы бесконечно, но хочу я слышать тебя, а не себя.
– Я люблю… Ну свой город я люблю. Люблю кино…
– Глупо, – перебила она его. – Ты глупый, замкнутый и у тебя парализован язык. Любишь ли ты, например, вино? – она подняла свой уже наполовину пустой бокал.
Юлиан был готов опрокинуть на эту женщину свой стол. Но внутренний его демон ещё сдерживал его, и жесткий прагматизм побеждал.
– Нет, не люблю, миссис Скуэйн. Я ещё слишком мал для этого.
– А я люблю, – усмехнувшись, она допила содержимое бокала до дна и жестом приказала Юлиану наполнить его заново. – И отлично знаю, что ты не из тех, кого остановили бы рамки возраста и законы морали. Так ведь?
– Так, – сказал Юлиан. – И я бы осушил бы эту бутылку до конца, но…
Он едва не выпалил что-то ужасное, но внутренний демон снова вовремя остановился.
– Но? – спросила Скуэйн. – Что но? Но только не в моём обществе?
– Живот болит.
– Живот… А ведь, быть может, я не просто так забрала тебя к себе. Может, я увидела в тебе человека, который сможет стать моим достойным другом, разделить мои увлечения. Почему бы нет? Зачем разочаровываешь меня, Юлиан?
– Потому что я не тот. Мне трудно быть достойным другом, трудно разделять с кем-то увлечения. И я терпеть не могу преступления. И шотландское вино. И домработник из меня никакой!
Демон открыл глазки, но ещё не поднял лапы, прежде чем Юлиан остановился. Он выпалил что-то ужасное? Скуэйн уже тянется за ножом? Можно прощаться с жизнью?
Или, напротив, попрощаться с работой и тем самым покончить с этим кошмаром?
– Отлично, – улыбнулась Ривальда. – Хоть что-то я про тебя узнала. Сам того не заметив, ты мне многое рассказал. Только я хочу, чтобы ты говорил это не в ответ на обиды, а в качестве теплой беседы.
– Я могу пойти в свою комнату?
– Можешь. Но ты хочешь оставить меня здесь одну?
– Я думал, что вы любите быть одна.
– Не люблю. У меня просто никого нет. Совсем. Одиночество – это не мой выбор. Одиночество – это мой единственный выход.
К сожалению, этого Юлиану было понять не дано. Одиночество для него являлось практически синонимом скуки. А скука, как было замечено немного раньше, была его злейшим врагом.
И бутылка вина никогда не была компаньоном.
– Мне просыпаться рано, – попытался оправдаться Юлиан.
– Мне тоже. Но я ещё и вино пью. Посиди ещё немного, и я тебя отпущу. Кто-то же должен мне наливать вино.
Юлиан понял этот намек и наполнил её следующий бокал.
– Простите за невнимательность, – невнятно пробормотал Юлиан.
– Не прощаю. Ты за это будешь когда-то наказан. А, если честно, за эту неделю ты меня убедил в своей профпригодности. Поэтому ты уже готов к выполнению нового задания, которое немного важнее всех твоих предыдущих.
– Важнее, чем наливать вино?
– Не пытайся шутить. У меня есть несколько очень важных и интересных писем, с которых нужно снять копии.
– Снять копии? Это же дело секунды?
– Но только не этих писем. Они заколдованы, их можно только переписать. Рукой и чернилами.
– Вы же знаете, что у меня отвратительный почерк, – начал оправдываться Юлиан.
Ему казалось, что он всегда неправильно держал ручку, отчего рука уставала довольно быстро. По этой причине он очень не любил писать. Даже в школе он по возможности сидел вне поле зрения учителя, чтобы валять дурака вместо записи лекций.
– Дам такое перо, которым можно писать только красиво.
– Перо? Может быть, ручку?
– Такой ручки у меня нет. Учись пером.
Юлиан молча кивнул. Оставалось надеяться, что писем там не так много.
– Будем надеяться, что мы с тобой договорились. Хотя, справедливости ради, выбора я и не давала.
Юлиан промолчал и сделал вид, что привстает со стула.
– Значит, всё же решил меня оставить?
– Я хочу лучше подготовиться к завтрашней работе. Как следует выспаться.
– А вот я ко своей, скорее всего, даже близко выспаться не сумею.
Сон за это время стал едва ли не лучшим другом Юлиана и самым практичным средством от скуки. Ему, как правило, удавалось выспаться к семи утра, потому что от всё той же скуки ему приходилось ложиться сразу же после того, как его обязанности прислужника заканчивались. А это случалось не позднее десяти часов вечера.
Однако последующие два-три часа в кровати на душе Юлиана скребли кошки. Ему казалось, что он вёл себя в этом откровенном разговоре с Ривальдой не так, как должен был. Он должен был найти способ изменить хоть что-то посредством этого диалога. Но в итоге показал себя только полнейшим идиотом и, скорее всего, только усугубил ситуацию.
А утром, после завтрака Ривальды Скуэйн, Юлиан узнал, что в этом доме есть ещё и библиотека. Причём столь обширного размера и богатого содержимого, что в голову приходили мысли о том, смогла ли миссис Скуэйн всё это прочитать. И вообще, возможно ли осилить всё это за всю жизнь?
Для любителя книг уровня Юлиана, однозначно нет.
– Итак, – сказала Ривальда Скуэйн, захлопнув изнутри дверь в библиотеку. – Я опаздываю на работу, но, думаю, они смогут
