то хорошо, что Иван Федотович может живым оказаться.
— Что же вы, — попенял я Зигмунду Поликарповичу, — не сказали мне, что самолично обучением и дальнейшим продвижением Ильина занимались?
Хотел и про блудного сына у графа спросить, но передумал, не желая праздным любопытством ранить старика.
— Так за ради какой надобности мне, голубчик, сие выпячивать? — удивился граф. — Не по годам мне хвастовством-то себя тешить. Да и не было в том заслуги особой. Светлой головой и разумением великим Иван Федотович и без моей помощи обладал. Лучше скажите-доложите, голубчик, что вы дальше намерены предпринять?
— Ещё не знаю, ваше сиятельство. Думаю с инспектором пока посоветоваться. А может, и вы что подскажете. Например, что это тут у вас за офицер такой может обитать, в гражданской одежде разгуливающий?
— Эк куда вы хватили, голубчик! — дёрнул подбородком граф. — Про то мне и самому интересно знать. Может, из дворян поместных кто, а может, и из заезжих людей господин неведомый. Что ж, дожидайтесь Шарапа Володовича да присоединяйтесь после к застолью. Нынче к ужину обещалась наведаться с оказией давнишняя товарка Елизаветы Тихоновны. Сошлись они как-то на музыкальных курсах и до сих пор дружбу водят. Однако, знаючи вашу прыть, Владислав Сергеевич, готов биться об заклад, что знакомство с сей особой равнодушным вас никак не оставит.
Старик не ошибся, вечерняя гостья произвела на меня неизгладимое впечатление.
Как говорится, у каждой девушки должна быть хотя бы одна страшненькая подружка, и, если у вас таковая отсутствует, значит страшненькая подружка — это вы.
Совершенно неожиданно, Елизавета Тихоновна, что казалась мне вполне милой и прелестной барышней, в миг сползла в рейтинге красоты на второе место. И теперь, на фоне своей «давнишней товарки», вынуждена была играть роль той самой страшненькой подружки.
Мелисса Филси была сногсшибательна. Едва попавшись мне на глаза, она заставила сильнее колотиться сердце не только от восхищения, но и от смутной тревоги. Ещё бы, убранная назад под шляпку с модной сеточкой пышная тёмная копна вьющихся волос открыто демонстрировала вытянутые кверху эльфийские ушки, тут же всколыхнувшие во мне далеко не самые приятные воспоминания.
Что Люсилия, что её брат Клариус со своим приятелем Шварцем — все эти подлецы старательно пытались помножить меня на ноль. А потом ещё выяснилось, что и грандлорд меня надул. И теперь, похоже, моё отношение к эльфийской породе до конца дней останется несколько предвзятым. Боюсь, я буду вынужден чувствовать скрытую угрозу даже там, где её в помине не было.
Не знаю, что сумела разглядеть Мелисса в моём взгляде, когда нас знакомили, но она явно осталась довольна произведённым на меня впечатлением. Её тонкие губы чуть растянулись в снисходительной улыбке, а в тёмно-карих глазах мелькнул проблеск самодовольства. Кажется, мои переживания эльфийка приняла за трепетное волнение, вызванное её неотразимой красотой.
Впрочем, против истины не попрёшь, я действительно был восхищён. Не только идеальными чертами лица, но и великолепной стройностью фигуры, удачно подчёркиваемой изящным светлым платьем. Плюсом ко всему этому шёл просто зашкаливающий магнетизм, излучаемый девушкой, словно не я тут был пришлым попаданцем, а она сама только что явилась к нам из другого измерения.
К сожалению, Елизавета Тихоновна тоже заметила мою реакцию на эльфийку. Воспитанница графа, обиженно пыхнув взглядом, сердито поджала губки и весьма холодным тоном пригласила всех проследовать в каминный зал дожидаться ужина.
Там, устроившись в уютном кресле почти у самого огня и заглядевшись на разгулявшееся пламя, я вскоре полностью выпал из старательно поддерживаемой старым графом светской болтовни и погрузился в собственные мысли.
Недавно вернувшийся Холмов тоже ничего важного разузнать не смог. Мы, по сравнению с ним, даже несмотря на мизерность наших успехов, собрали куда больше информации. Инспектор же только подтвердил мои догадки по поводу личности похороненного, сообщив, что путевой обходчик пропал как раз в день гибели инженера. Ну и, естественно, Шарап Володович сильно удивился, что мы с орком успели вляпаться в очередную перестрелку. У него самого всё прошло тихо-мирно. А ещё инспектор похвалил меня за успешное применение аналитического метода, позволившего опровергнуть гибель и захоронение инженера.
Причём похвалил так, будто до этого я прям дурак дураком был. Но я не обиделся. Холмов в деле сыска действительно в сто раз больше меня соображает. Мне у него ещё учиться и учиться, как завещал великий Ленин.
Что ж, будем выяснять, куда и по чьей вине пропал настоящий Ильин. Кроме того, не стоило забывать и о главной цели моего расследования. После сегодняшних событий у меня последние сомнения отпали в том, что обе проблемы связаны между собой. Найдём таинственный бронепоезд с подозрительным вооружением, а там и инженер наверняка сыщется. Вот только где искать эту стреляющую консервную банку на колёсах, я пока что тоже не имел ни малейшего представления. Спросить о бронепоезде у графа я не решался. Единственное, что приходило в голову, так это попробовать найти злополучную стрелку и выяснить, не связано ли как-то место преступления с докладной запиской инженера в наш комитет.
Однако хорошенько пораскинуть мозгами мне не дала Елизавета Тихоновна. Увидев, что я вовсе даже и не смотрю в сторону эльфийки, девица приободрилась, оживилась и постаралась вновь завоевать моё внимание, втянув в общую беседу.
Не сильно-то я этому обрадовался, но из вежливости вынужден был подключиться и участвовать в обсуждении вопросов, которые меня, по большому счёту, совершенно не интересовали. Не знаю, как скоро бы это полностью мне наскучило, но повезло, и нас пригласили к столу.
Правда очень быстро выяснилось, что с везением я погорячился. За столом Елизавета Тихоновна уселась рядом со мной, а её закадыка Мелисса заняла место точнёхонько напротив, устроив по мне прицельную стрельбу глазками. Чем вновь вынудила воспитанницу графа изрядно понервничать и приложить массу усилий, дабы я уделял внимание только ей одной, а не пялился на коварную эльфийку.
Бедняжка так старалась и так суетилась, что не заметить этого не смог бы, наверное, и слепой. Даже старый граф вскоре стал удивлённо коситься на свою излишне активную воспитанницу. Зато Тимона ситуация откровенно веселила. Хорошо, хватало у этого дуболома ума, чтоб, нагло скалясь, хотя бы прикрывать свою хищную пилораму ладонью.
Мелису разведённая Елизаветой суета, похоже, тоже развлекала. И, как мне показалось, в слегка прищуренном взгляде эльфийки, адресованном подруге, я даже уловил некоторое ехидное злорадство.
И только Холмов оставался совершенно равнодушным к надуманной проблеме неожиданного любовного треугольника. Не думаю, что инспектор не заметил потуги Елизаветы Тихоновны, как и обращённые
