И я бы, возможно, расстроилась, сгорала от стыда или изводила себя сожалениями, если бы не знала того, что теперь знаю.
Оливер Гросс – закостенелый лжец.
Мне лишь грустно от того, что он сам захотел таковым быть. Потому что он может быть хорошим. Я знаю, что может.
Впрочем, меня это касаться не должно.
Как только занятие заканчивается, я быстро собираю сумку и поднимаюсь с места, чтобы поскорее уйти из аудитории вслед за преподавателем. Но… Что-то мне подсказывало, что Оливер поступит именно так: перегородит мне дорогу, нависнув, как мрачная туча, которая вот-вот разразится громом и молниями.
– Тебя не было в колледже всю прошлую неделю.
Это не вопрос, потому я молча смотрю на Оливера, ожидая продолжения. Он стискивает зубы так сильно, что на скулах играют желваки.
– Почему? – выплёвывает он.
– Мне нужно было время, чтобы разобраться в себе, – отвечаю я ровно.
Оливер неожиданно делает шаг вперёд, обхватывает пальцами моё плечо и дергает на себя, чтобы прошипеть у моего лица:
– Лучше бы ты продолжала сидеть в своей норе, милая русская. Здесь моя территория, ясно? И после того, как ты меня опозорила, я не дам тебе спокойной жизни. Подумай, может, тебе вообще бросить колледж?
– Гросс, бро, отпусти её, – появляется рядом Кейси.
– Бро? – вновь выплёвывает Оливер, не глядя на здоровяка. – Исчезни, урод. Я не с тобой разговариваю.
– Кейси, всё нормально, – заверяю я его, видя, что он хочет как-то возразить. – Я справлюсь сама.
– Она же у нас охренительно самостоятельная, – усмехается Оливер, снова дергая меня за плечо. – Ты никто, Ани, уяснила? Случайная девка, возвысившаяся над остальными благодаря мне. Что ж, мне и возвращать тебя в помойку. О, и я сделаю это с превеликим удовольствием! Все слышат?! – повышает он голос, обращаясь к ребятам, большинство которых столпились у выхода, наблюдая за этим шоу. – Без меня эта девка ничего из себя не представляет!
Я смотрю в красивое лицо Оливера, искажённое злостью и… обидой, и понимаю зачем он это всё говорит. Правда, понимаю. Но всё равно предпринимаю попытку его образумить, шепчу:
– Ол, несмотря на всю твою ложь, уловки и прочее, я знаю, что в тебе есть что-то хорошее. Просто отпусти эту ситуацию…
– Отпустить?! – ревёт он, не позволяя мне договорить. – Какая-то тупая курица будет учить меня жить? Ты много на себя берёшь, Ани. Я лишь притворялся хорошим, чтобы отыметь тебя, выиграть у брата. И теперь… Теперь ты на своей шкурке узнаешь какой я на самом деле.
Оливер отталкивает меня от себя, словно стряхивает с руки какую-то мерзость, кривится высокомерно и зло, рычит:
– Все, кто будет общаться с этой русской дрянью, автоматически перейдут в разряд моих врагов. А я люблю уничтожать тех, кто идёт против меня. Уяснили? Передайте остальным. – Ол смотрит на меня и выплёвывает, прежде чем уйти: – Помойка, милая русская. Скоро я верну тебя в привычную среду обитания.
Пока остальные громко перешептываются, я с сожалением смотрю блондину вслед, размышляя над тем, как наши совершённые ошибки влияют на жизнь других людей. Если бы я не пришла… Если бы не пошла на поводу своих эмоций… Я бы не оскорбила Оливера, не унизила их с братом прилюдно, превратив тем самым одного из них в монстра.
И пусть я не виновата в том, что Оливеру слишком важен трон, на котором он сидел долгое время, наслаждаясь властью и популярностью, но я виновата в том, что одна из ножек трона сломалась. Оливеру Гроссу стало неудобно сидеть, вполне логично, что он хочет покарать виновного.
– Ты как, бро? – трогает меня за плечо Кейси, возвращая в реальность. – Не слушай Гросса, ок? Ни я, ни Ник не дадим тебя в обиду.
Ник…
Как же сильно разнится реакция двух популярных парней на поддёрнутую репутацию. Один хочет уничтожить, второй думает пригласить на свидание.
Впрочем, приглашения я так и не услышала, потому что в тот вечер ему позвонила мать и потребовала от него немедленного возвращения домой. И на следующий день от него тоже не было вестей…
Так что кто знает, но может, и поведение Никлауса в стенах колледжа будет совершенно другим. Как вариант, похожим на поведение сводного брата.
– Всё нормально, – коротко улыбаюсь я Кейси. – Спасибо.
Да уж… Все маски сняты, волшебство развеяно по ветру и пришла пора столкнуться с последствиями долгоиграющего обмана. С правдой. Ведь именно её я так жаждала добиться от окружающих, верно?
Я ни разу не встретилась с Никлаусом за этот день, что меня одновременно порадовало и огорчило. Странная смесь чувств, знаю, но как есть. Зато весть, что я теперь – персона нон грата для Оливера Гросса, расходится в мгновение ока. За моей спиной шушукаются, меня обходят за три километра и, если смотрят, то с долей жалости и страха быть пойманным. Многие не скрывают откровенного презрения. Другие словно чего-то ждут. Это касается тех, что были и остаются на стороне Оливера.
Другая половина ведёт себя, пусть и не сильно доброжелательно, но точно иначе.
Они как будто приглядываются ко мне, но явно знают и помнят, что их кумир на прошлой неделе красовался синяком на пол-лица из-за меня…
Что же касалось Бэлл и Лу – всё было по-прежнему. Именно от них я и узнавала об изменениях настроений этого до невозможно странного общества. И Лу к концу учебного дня находилась в бешенстве. Потому что именно она стала первой жертвой угроз Оливера. И я совру, если скажу, что не опасалась чего-то подобного.
– И эта кретинка посмела мне – мне! – сказать, что у меня нет вкуса! Ни на одежду, ни на парней, ни на друзей! Та, что всю жизнь пресмыкалась передо мной и другими, заявляет мне о том, что у меня нет вкуса! Уму непостижимо! Нет, ну вы представляете? А ещё эта тощая сучка во всеуслышание назвала меня шлюхой и идиоткой!
Лу переводит дыхание, осматривает ногти на правой руке и морщится:
– Теперь на коррекцию из-за неё записываться. Чёрт, отец не обрадуется вызову к директору.
Я поджимаю губы, с досадой оглядываюсь на тех, у кого, очевидно, нет собственного мнения, и порывисто обнимаю Лу и Бэлл, стоящих у шкафчиков:
– Не знаю, имею ли я право предлагать вам такое, но, может, вам временно не стоит со мной общаться? По крайней мере, в колледже?
– Сдурела? – тут же возмущается Лу. – Мы, можно сказать, революционеры, а им положено идти против толпы и слышать оскорбления. Ничего – прорвёмся!
Я отстраняюсь от подруг и кусаю губы:
– А если Оливер выкинет что-нибудь похуже? Натравит на вас, например, парней, а не девчонок?
– Как говорила моя бабушка: всё, что нас не убивает – делает сильней, – заявляет Лу. – Верно, Бэлл?
Та хмурится, но отвечает твёрдо:
