Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108
над сканером.
– То есть этот на тысячу минут? – еще раз спрашиваю я.
– Да, на тысячу. А с нашим тарифным планом вы сможете ежемесячно…
– Не надо плана.
– Вам не нужен тарифный план?
– Нет. Только телефон на тысячу минут и чехол, ярко-розовый. Не волнуйтесь, – добавляю я, – я не преступник. Это для дочки. Проверочный экземпляр, так сказать. Хочу посмотреть, за какое время десятилетняя девочка сожжет тысячу минут, а уж потом решу, покупать ей телефон или еще рано.
Я очень хочу детей. Но Вики сказала: «Ни за что». Ей кажется, что ее собственное поганое детство обязательно замарает любого ребенка, которого она может родить.
Продавец окидывает меня взглядом, кивает, берет у меня купюры и снова смотрит. Еще бы – предоплаченный телефон, без плана, все деньги наличкой…
* * *
– Зеленый, – говорю я пожилой леди – продавщице из суперстора в Вальпараисо, штат Индиана, в ста тридцати милях к юго-западу от Расина, что в Висконсине, и в шестидесяти милях от Чикаго. Зеленый, как моя новая тетрадь, та самая, для всего нового, цветущего, свежего и так далее.
– Вы сказали, тысячу минут? – переспрашивает она.
– Да. – Я выкладываю на прилавок наличку.
– А… может быть, вас заинтересуют наши тарифные планы?
– Нет, мэм, нет, большое спасибо. Только телефон, минуты и чехол. Зеленый.
Она смотрит на деньги.
– Я – наркоторговец, – говорю я. – Продаю героин детям.
Она смотрит на меня.
– Шучу. Это для моего сына, ему десять. На пробу. Не хочу покупать ему постоянный телефон, пока не узнаю, на сколько ему хватит тысячи минут.
– О, а у меня внучка, ей тоже десять, – говорит она радостно. – Ваш сын в пятый пойдет?
– Ага.
– А что у вас за школа?
О боже…
– Мы на домашнем, – говорю я и вытаскиваю из кармана свой телефон, как будто хочу ответить. Не дай бог, еще начнет болтать…
Да, подготовительный этап оказался сложнее, чем я думал.
13. Вики
Через пару часов после ухода Саймона я встаю и иду рыться в его комоде. Саймон человек предусмотрительный и наверняка хранит листок со всеми важными паролями, на всякий случай. В то же время он – натуральный параноик и ни за что не станет держать их в телефоне или компьютере. Электронная слежка – плоть и кровь его научной работы; он убежден, что государство имеет техническую возможность контролировать частную информацию и, наплевав на Четвертую поправку, этой возможностью пользуется, только скрывает. А вот «старую школу», как любит говорить Саймон, то есть ручку с бумажкой, не обманешь. Короче, список своих паролей он хранит на листке, вырванном из записной книжки, где-то в ящике комода – то ли с носками, то ли с трусами, не помню.
На комоде стоят фотографии его матери Глори. Некоторые сняты еще до того, как она вышла замуж за Теда Добиаса, его отца, но бо́льшая часть – после. Саймон во многом похож на нее – те же каштановые волосы, теплый взгляд и сияющая улыбка – да, Саймон улыбается точно как она, но, к сожалению, очень редко.
Вот ранние фото: одно из школьного альбома, Глори на нем стоит вполоборота и смотрит из-за плеча – наивная и вымученная поза многих школьных снимков. А вот она с родителями на «Ригли филд»[19], совсем еще малышка, мордашка перемазана горчицей. А здесь она снята на пирсе, в Чикаго, в головном уборе и мантии, в руках – новенький диплом юридической школы Чикагского университета.
На поздних снимках, сделанных уже после замужества, Глори везде с Саймоном, но без Теда. Вот она в постели в родильном доме, на руках у нее спеленатый малыш – усталая, но счастливая молодая мать. Здесь они смеются, сблизив лица и почти соприкасаясь носами; Саймону лет пять или шесть. Вот они вдвоем у здания Симфонического зала. Едят пиццу в «Джино’з Ист»; расплавленный сыр тянется, как резина. Малыш Саймон на руках у матери, которая только что пробежала Бостонский марафон и получила медаль. Ее плечи покрыты серебристым пончо, а Саймон разглядывает ее медаль, и вид у него такой же любопытный, какой бывает и сейчас.
О такой Глори я слышу от него все время – живой, яркой, иногда легкомысленной или взбалмошной, постоянно готовой улыбнуться, а то и отпустить соленую шутку.
Но была и другая Глори – юрист-профессионал, чей ум был проницателен и резок, как луч лазера. Вот она и Саймон сняты на ступенях здания Верховного суда Соединенных Штатов в тот день, когда она выступала там по делу. У нее был острейший юридический ум, как любит говорить Саймон, и «такой же острый язык, бесстрашно правдивый».
На стене в рамке висит вырезка из протокола заседания суда того времени, когда Глори, еще молоденькая адвокатесса, работала в одной дорогущей юридической фирме, причем была там чуть ли не единственной женщиной.
СУД: Возражение удовлетворено, миссис Добиас.
СОВЕТНИК: Ваша честь, своими показаниями мы не утверждали, что достигли истины в рассмотрении дела, но лишь хотели обозначить тот факт, что заявление прозвучало.
СУД: Я все понимаю, деточка, но когда судья объявляет, что возражение удовлетворено, адвокат должен перейти к следующему вопросу, и не важно, хорошенькая она или нет.
СОВЕТНИК: Кажется, я тоже понимаю. А что должен делать адвокат, когда судья ведет себя как осел?
СУД: Что?.. Я, должно быть, ослышался?
СОВЕТНИК: Я говорила гипотетически, ваша честь. Вы же понимаете, эти правила вполне могут сбить с толку молоденькую девушку.
СУД: Это вы меня только что назвали ослом?
СОВЕТНИК: А вы меня назвали деточкой? Да еще и хорошенькой? Наверное, нам обоим послышалось…
Саймон рассказывал, что после этой фразы судья разогнал адвокатов по кабинетам, выставил из зала прессу и потребовал у Глори назвать причину, почему он не должен отстранить ее от ведения дела, а она ответила, что беспокоится лишь вот о чем – как юридическая комиссия посмотрит на действующего судью, который прямо во время заседания, под запись, позволяет себе унизительные замечания в адрес адвоката-женщины. Судья объявил перерыв до конца дня.
Слухи об этом происшествии дошли до адвокатской фирмы, где работала Глори, и ее начальство потребовало, чтобы она извинилась перед судьей. Но она отказалась, в тот же день уволилась и никогда больше не работала в подобных заведениях.
В зале суда в тот день была одна женщина, которая добыла потом фрагмент протокола, вставила его в рамку и подарила Глори.
Судя по всему, мать Саймона мне понравилась бы.
Два последних снимка сделаны незадолго
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108
