Книга Зяблик - Анна Кимова

Сегодня Дмитрию не удалось поработать плодотворно. Слишком много мыслей рассеивало его внимание, и он никак не мог сконцентрироваться. Он сидел за письменным столом в своей комнате, откинувшись на спинку кресла. Черная кожаная столешница была завалена чертежами. Сбоку стояли компьютер и оргтехника. Комната была обставлена со вкусом. Он смотрел в стекло, через которое открывался вид на озеро. Стена была целиком стеклянной, без швов. Обстановка комнаты состояла из аскетичной черной кожаной кровати, укрытой покрывалом того же цвета, темно-розового комода возле входа, рабочего стола, кожаного кресла и шкафа-купе из черного каленого стекла. Пол был отделан розовым мрамором с черными прожилками. Пространство ванной комнаты отделялось еще одной стеной из прозрачного стекла, за которой просматривалась большая черная ванна и розовые с темными прожилками стены. На стене над кроватью висела огромная бумажная черно-белая картина: женщина с наполовину обнаженной прекрасной полной грудью и вздернутым кверху соском сидела в пол-оборота к зрителю, чувственно смотря на него и поддерживая руками приподнятые наверх прекрасные длинные волосы.

Раздался телефонный звонок. Дмитрий взглянул на экран телефона и его лицо просветлело. Звонил его лучший друг, Андрей Север.

– Привет, Андрюша! – Дмитрий весело приветствовал друга.

– Здорóво, Дима, значит, не от всех ты скрываешься?

Вопрос Андрея озадачивал:

– Ни от кого не скрываюсь. Просто пока не расположен к общению. А что, уже поступили жалобы?

– Ну как тебе сказать?..

– А ты говори, как есть.

Андрей сделал небольшую паузу.

– Жалоб-то как таковых не было, но я же по-братски чувствую, когда Наташа не в духе.

– Прости, ничем помочь не могу. Я плох по части женских духов.

– Кому, как не мне это знать. Я что, собственно, звоню… Раз у тебя пока такое настроение, может, нам не приезжать завтра? Дай, думаю, почву прозондирую.

– Ох, и трудная у тебя работа, Андрюша, почвы для баб зондировать!

– А как без этого? Это ты у нас одинокий волк, а у меня и мама, и жена, и три дочки подрастают. И это помимо сестер. Я, понимаешь ли, привык!

– Не к тем вещам ты привык, Андрюша, но это мое сугубо личное мнение. Тем не менее мне очень не нравится высказывание о том, что «у меня пока такое настроение». Не милая я девушка, дорогой мой, чтобы в мой адрес такие вот формулировки прилетали.

– А что тогда у вас там происходит? Неужто ветер совсем переменился?

– Ну вот, еще одна формулировка на подлете… У меня и погода, и гормональный фон без изменений. Просто… Мне все надоело.

– Что именно? Умница-красавица Наташа тебе наскучила? Или тебе вдруг стала нестерпима твоя кайфовая жизнь? Любимая работа надоела? Может, ты просто зажрался?

– А ты мне, Андрюша, не хами. Не посмотрю ведь, что лучший друг. Но спорить не буду, может, и зажрался. Только это не телефонный разговор. И мы его с тобой поговорим завтра, у меня. Так что приезжай…те. Если хотите. Если она хочет. Но обещать, что для нее это будет приятный визит – не буду. А тебе я рад, как всегда, и, надеюсь, что несмотря ни на что и ты мне будешь всегда рад. А там уж, как знаешь.

– Ну на этот счет у тебя может не быть сомнений. Просто я изначально в щепетильном положении.

– Ты в щепетильном положении оказался, когда привел ее в мой дом. В надежде на светлое для всех нас будущее. Только будущее для всех светлым не бывает. Кто-нибудь все равно оказывается на темной стороне, я тебе об этом, помнится, как-то говорил.

Дмитрий умолк. Разговор не приносил ему удовольствия.

– Щепетильное у тебя положение… – продолжал он. – Она взрослая, я взрослый. А ты стой себе в стороне и смотри. Не лезь. Тем более, что темная сторона – это обычно моя стихия. Оставь кесарю кесарево.

– Так что же, не зря болтают, что к тебе из Москвы прикатила невеста?

– Слухами земля полнится! Только я одного недолюбливаю, когда эти слухи мужики собирать начинают. Не надо тебе, Андрюша, лезть в это дело. Еще раз тебя об этом прошу. Остальное – завтра поговорим.

– Хорошо. Не знаю только, брать ли Наташу…

– Опять не та формулировка. Наташа сама кого хочешь за что хочешь возьмет, так что вряд ли это решение останется за тобой.

– Да что ты пристал со своими формулировками? Что, слово новое разучил?

– Можно и так сказать. – Дмитрий грустно улыбнулся. – Точнее, вроде я его и раньше знал, – он бросил взгляд в сторону комнаты Юли, – но тут один человек так точно формулирует, что я и впрямь засомневался, что раньше правильно понимал его значение…

***

Машина плавно раскачивалась на ухабах. За рулем большого джипа с салоном, обшитым черной кожей и карбоном, сидел Тима, а на пассажирском кресле расположилась Юля. Да, это был не Паша, сидя рядом с Тимой она ощущала спокойствие. Он был комфортным водителем.

Юля размышляла. Еще утром она решила, что ей нужно срочно убираться из дома Дмитрия. Их встреча на озере и последовавшая за ней поездка на байке только уверили ее в правильности такого решения. Но потом его как будто подменили. Конечно, Юля понимала, что вряд ли он искренен. Это был матерый загонщик дичи, и девушка не сомневалась в том, что он точно знал, какой именно метод стоило применять к каждому конкретному виду добычи. Теперь же он охотился на нее. Однако это был тот самый случай, когда расслабиться и отдаться течению было просто нельзя. Дмитрий до боли напоминал ей Влада, это были мужчины одного типа. Мужчины, которые были способны проникнуть в самую суть Юли. Но после этого они пожирали ее и растаскивали на части, оставив после себя лишь истощенную оболочку. Это были варвары. Не оттого, что они разграбляли с намерением. Ведь ни гунны, ни готы, ни галлы не осознавали, что несут лишь разрушение и смерть. Переплавляя произведения искусств в слитки золота, они не считали, что это святотатство, а просто думали, что с золотом следует обращаться именно так. С подобными мужчинами происходило то же самое, они просто были варварами по своей сущности. Юля чувствовала, что для нее Дмитрий был даже более опасен, чем Влад, ведь он волновал ее гораздо сильнее. Он также менял к ней подходы. Как будто пробовал на зубок. Раз слету не вышло с силками, значит, стоило попробовать прикормить ее лаской. А потом продать соседу, если тот хорошо раскошелится.

Юля все это понимала. Но в данный момент полотно всей ее жизни было свернуто в рулон и заброшено на чердак. Она не могла развернуть его обратно, не должна была. Юле нужно было соткать новое. Но ей было некуда ехать.