законам военного времени, за то, за что раньше давали месяц отсидки, Куба получил расстрел. Перед казнью его помиловали, заменив расстрел на каторгу, и он, вместо того чтобы воевать, махал кайлом строя укрепления. Но тех нескольких минут с завязанными глазами перед расстрельной командой ему хватило, чтобы потерять остатки самоуважения и после войны начать пикировать на самое дно бутылки и жизни, довольно скоро сделавшись почти таким же рабом как и Муг. Хозяева «Икана» заставляли его отрабатывать долги, выполняя всякую грязную работу и расплачиваясь дешевой выпивкой.
Как к нему пришла идея угнать катер, он наверное и сам не знал. Просто в один прекрасный день проснулся посреди ночи, увидел, что на борту никого кроме него и Муга, отвязал швартовы, умудрился запустить мотор и поплыл куда глаза глядят. Так началась их вольная жизнь. Они шарили в остовах затонувших кораблей, собирали все, имевшее хоть какую-то ценность и продавали где могли.
Надо сказать что, в какой-то мере, это повлияло на Кубу положительно. Он, худо-бедно начал осознавать, что на нем лежит ответственность за их выживание и начал хоть немного держать себя в руках и думать головой. К тому же теперь он был капитаном хоть и маленького, но судна, что добавляло ему уважения в глазах островитян и заставляло, если не соответствовать этому статусу, то хотя бы пытаться.
Выкопав все детали водолазного костюма, Брава оценил их состояние и ремонтопригодность. После того, как ему удалось, с подсказками Амяза, вернуть к жизни двигатель «Ежа», он почувствовал в себе силы и теперь его распирало от желания попробовать что-то восстановить самостоятельно.
— Берем! Тут, конечно, придется повозится, но, думаю, получится!
— Ты уверен? — осторожно поинтересовался Слободан.
— Да. Устройство несложное, да и чем нам еще все это время заниматься?
— Ладно… Сколько с нас?
Муг почесал в затылке. Оценка стоимости для него было проблемой, так как в цифрах он разбирался слабо.
— Мильен!
— Дорого!
— За шесть брали!
— Когда? Когда он был новый и рабочий?
— Ну да. А теперь всего мильен!
— За что мильен? — услышав из сверху сунулся Бьернсон, — Эй, утырок! Тут твой уголек хуеет. За этот хлам миллион требует.
— Миллион! — Куба, уже изрядно нализавшийся, от таких цифр слегка офигел, — Где?
— В пизде. Сколько вон та куча говна стоит?
— А! Вы про ебынь водолазную? — он переглянулся с Мугом, — Ну так то ебынь, но ебынь редкая… Но можем поторговаться!
— Слышь, ты… Ебало охуевшее. Я сейчас с тобой так поторгуюсь, что ты мне еще должен останешься… — достав из кармана пачку исладоров Бьернсон отсчитал половину, — На пятьдесят и это еще с учетом того, что вы нам эту хрень на борт донесете.
— Продано! Муг — пакуй: у нас доставка! Учись, еблан, пока я жив, как торговаться надо!
Увязав все в обрывок рыболовной сети, они подхватили снаряжение и помпу и, буквально бегом, пока покупатели не передумали, потащили все к «Ежу». Где их ждал шок… Глядя на вымытую палубу, они оба разулись и ступая на цыпочках прошли в машинное.
— Эх ебать! — сгрузив помпу, Куба провел рукой по двигателю, который был чище чем их обеденный стол, — А че это у вас тут так…
— Как и должно быть на нормальном корабле! — гордо приосанился Брава, чувствуя собственное превосходство над парой раздолбаев, — Это называется «порядок»!
— И давно это с вами?
— Вы просто, чуханы, на настоящих кораблях не были, — пояснил Бьернсон, — Считайте, что вам крупно повезло, что Капитан ваш срач не видит. Он бы вас разъебал за это так, что вы до конца жизни пуганные ходили.
— Так я же капитан…
— Говно ты, а не капитан, если честно… А я учился у настоящего. Который на морских богов хуй кладет. И знает как всё быть должно. Вон парни соврать не дадут. Да Слободан?
— Да. Я у них на борту, правда, пробыл недолго, но оценить успел.
— И что? — неверяще прищурился Куба, — Реально на богов клал? Даже на Попобаву?
— Это еще что за хуйня?
— Штука такая — по ночам мужиков насилует. А если утром всем не расскажешь — снова выебет.
— Ха! Да он когда на Доминисе в баню зашел и полотенце снял, там все девки потекли, а мужики вспотели. Он эту Попобаву-бы сам выеб так, что она на хую порвалась.
— Не выеб бы. Попобава страшная!
— Хуйня эта ваша Попобава. Нас церковники на абордаж пытались взять! С колдунами своими и прочим! Сам знаешь — они всяких «Попобав» гоняют, как пидора по бане. А от нас еле ноги унесли! Мы только вдвоем с Троллем человек двадцать порубали! А Капитан «виктора»… Не — «Ликтора» прикончил. И еще хер знает сколько народу. Правда они старпома нашего уволкли, но того красть себе дороже. В Порто был случай…
— Пиздишь!
— Я!? Да вот! — Бьернсон содрал майку показывая шрамы, — И остальные тоже там были! Парни — подтвердите!
Остальные покивали, а Брава достал орденский кинжал, который оставил в качестве трофея, и предъявил как доказательство.
— Ебать вы жёсткие… — Куба осмотрел клинок и уважительно покачал головой, — Надо вас на «шестичасовую» позвать. Мабыть и Гюнтера заебашите.
— Че за «шестичасовая»?
Шестичасовая драка была традицией в заведении Мамы Нуи. Поскольку сидевшие без дела моряки были склонны напиваться, а напившись — драться, и сделать что-то с этим возможностей никто не видел, то решено было хотя бы упорядочить. Каждые выходные, после шести часов, в кабаке убирали мебель, ножи, бутылки и начиналась большая драка. Любому, кто находился на первом этаже, можно было бить морду не опасаясь последствий. Второй этаж и галерея были отведены для зрителей и тех кто чувствовал, что ему уже хватит.
На крыльце выясняли отношения хотевшие набить рожу вполне конкретную. Первое время, после введения данной системы многие относились к идее скептически, но потом вошли во вкус.
Во первых — это было удобно. Те кто хотел почесать кулаки, знали куда и когда идти. Те кто не хотел неприятностей, знали когда и где быть не стоит.
Во вторых, это придавало мордобою легкий оттенок благородства. Не просто рихтуем друг-другу рожи по пьяни, а по обоюдному согласию и каким-никаким правилам.
Ну и в третьих — данное действо рассматривалось многими как зачаток традиции. Причем не абы какой, а «нашей», создаваемой кулаками парней, которые штормуют в Котеане прямо здесь и сейчас.
Данная идея показалась Бьернсону и Троллю очень интересной. До того они в кабак не ходили, предпочитая выпивать у Семеныча, и очень обиделись, что им до сих пор не рассказали про такое развлечение. Так что, вечером
