порой я зачитывался в местах, где к урокам это никакого отношения не имело — а именно там, где описывались особенности родов, их иерархия и всё, что с ними связанно. Ибо для того, чтобы иметь возможность увидеть Бездну, мне нужно стать заметным кругу лиц, который относит себя к элите Российской Империи. Память реципиента давала какие-то подсказки, вот только подробностей и нюансов парнишка не знал.
Оттого было довольно интересно узнать из учебника о том, что рода любого сословия получают от Императора не только много бонусов и прав, но и пару тройку обязанностей. Любая семья, имеющая власть, соблюдала свои обязательства перед государством.
Впрочем, здесь лишь преследовалась одна идея: чем больше власти, тем выше ответственность.
Но поистине удивило другое — то, что главная привилегия — а именно право на создание рода — в этом мире считается великой честью и чуть ли не исключением из правила, а основать собственный род когда-либо удавалось лишь горстке людей.
В учебниках были описаны случаи, когда рода нарушали свои обязанности, становились слишком влиятельными и доходили до того, что указывали главе Империи, что делать, а чего не делать. И простой факт того, что в Империи были вооружённые до зубов главы родов, которые могли объединиться и составить нехилую конкуренцию самому Императору, не нравилось не только правителям, но и людям, которые этим правителям служили.
Это и сделало создание рода практически невыполнимой задачей.
Расстроило ли это меня? Определённо.
Выбраться из нищеты и вечного пренебрежения без рода — задача невыполнимая. И дураку ясно, что встречать мою семью везде будут сначала по одёжке. Да и вести богатую жизнь у всех на виду не выйдет без очевидных на то причин. Единственный выход — возвысить семью в сословии. И единственный способ это сделать — закрыть вопрос с наличием рода.
И как же этот вопрос закрыть? — задумался я.
После пары минут размышления я пришёл ко двум возможным путям. Первый — стать настолько значимой персоной, чтобы Император дал своё личное согласие на создание рода.
Даже не знаю, что я должен сделать, чтобы это случилось. Как минимум, разбить пару-тройку полков тварей, что рождаются в тумане.
Ну, и второй. Поискать своих настоящих родителей. Чтобы стать полезными, им достаточно не быть бездомными. Даже простолюдины имеют привилегии, им зачастую удаётся шагать по карьерной лестнице и достигать успехов без преград.
Возможно, реципиент был издавна изгнан из семьи, но возможно и другое. В общем, попытаться отыскать их будет крайне полезно для будущего. Для начала нужно выяснить, почему парнишка отшивался именно в том самом переулке.
Я поднялся на ноги и пошагал к полкам в поисках карты родовых земель. Отыскал первую попавшуюся, нашёл на ней район, где расположено пристанище бездомных, и записал фамилию владельца земель.
— Княжеский род Громовых, значит.
Поищу информацию о нём. Обязательно.
Но не сейчас.
Ведь дверь в библиотеку внезапно открылась, и в неё вошла женщина преклонного возраста — библиотекарша, понял я.
— Скоро уроки начнутся, мальчик! — заметив меня, осведомила женщина. — Негоже опаздывать. Беги давай!
Я незаметно стащил пару книг в свой рюкзак, сделал вид, что убираю учебники на полки, и покинул библиотеку.
Субботний день считался учебным, но, как оказалось, лишь формально. Из одноклассников мне удалось встретить лишь пару-тройку человек, которые сидели на передних партах и полностью игнорировали моё существование. К счастью, на начальном уроке мне не пришлось тратить много внимания на других, и я мог полностью заостриться на материале. Знал, что отстаю от программы, поэтому был искренне рад впитывать науку в благоприятной обстановке.
Вот только в конце урока вышли в коридор все, кроме меня.
Учитель дождался, пока пошагаю к двери, холодно одёрнул меня за рукав и грозным тоном приказал остаться со словами:
— Вы, господин Шагайн, точно не перепутали место, в котором должны присутствовать сейчас?
Тон и взгляд высокого мужчины с полуседой шевелюрой, прилизанной на бок, были настолько неуважительны, что я сделал усилие над собой, дабы не высказать что-нибудь в ответ. Я лишь приподнял бровь.
— Уверен, господин…
— Ты даже имени моего не помнишь, парень, — процедил он, всё ещё держа мой рукав. — Что ты тут забыл?
— У меня есть расписание уроков, господин, и я ему следую.
— С каких это пор ты решил следовать расписанию? Ты сейчас должен туалеты драить, дворы чистить, вагоны разгружать, всё, что делают люди твоего уровня, но не сидеть здесь и слушать предмет, который я рассказываю нормальным ученикам.
Нормальным ученикам?
Я усмехнулся, расправил плечи и чуть склонил голову.
— Вам следует вести себя сдержаннее, господин. Мы не в карты играем. Мы находимся в школе.
— Ещё отпрыск безродных будет указывать мне о том, как себя вести? — усмехнулся преподаватель. — Такие, как ты и твои братья должны делать работу своего уровня. Ты же тут по глупой ошибке.
— Так исправьте ошибку, — склонил я голову вбок.
— Не улыбайся, когда говоришь со мной! — рявкнул тот и снова попытался схватить меня, но промахнулся. — Не советую тебе больше тут появляться, Шагайн. А если попытаешься, я сделаю так, чтобы в день отчисления тебя хорошенько опустили лицом в грязь. Так что подумай над моими словами.
— Почему кричите вы, а стыдно мне?.. — я мотнул головой. — Вы, словно глупое жалкое дитя, господин. В моей ситуации вы бы и дня не прожили. И такой пример подают подросткам?
— Опусти голову, когда со мной разговариваешь!
— Я опущу голову в одном случае, — я развернулся и зашагал к двери. — Если вы окажетесь в шкуре бездомного. Опущу голову, загляну в ваши пустые глаза и спрошу. Каково вам жить так? И только тогда вы меня поймёте.
— Что ты себе позво… — он не договорил; я закрыл дверь перед лицом гнусного учителя.
Не думал, что всё настолько запущено.
Мысли о том, что меня не особо воспринимают одноклассники, устаканилась ещё во время разговора со Старейшиной, однако неприязни учителей встретить я точно не ожидал. Тем более настолько прямой неприязни.
Благо, другие преподаватели вели себя спокойнее.
После окончания учебного дня я отправился в школу, где училась Лизонька, встретил её, и мы вместе отправились домой. В наше скромное пристанище.
Девочка рассказывала о своих переживаниях, я же старался поддержать её. Мы разговаривали вплоть до момента, как дошли до дома.
И стоило ей побежать в свою конуру, как я услышал голос. А точнее плач.
Буквально каждый бедолага встречал меня с пустым взглядом. А когда я дошагал до источника негативной энергии, меня встретила Фируза. Она держала за плечи старушку, которая проливала слёзы. И всё это происходило в окружении бездомных стариков. Первая мысль была пройти мимо и продолжить изучение материала, пока голова всё ещё в активной фазе, однако… меня одёрнула другая мысль.
— Почему она плачет? — поинтересовался я у Пантелея Пантелеича.
— Ох… беда пришла в наш дом, сынок. Гриша, Катька и Игнат попали в передрягу, — с грустью в голосе осведомил старик, от которого разило спиртным. — Они сказали, что отправятся в усадьбу Дубровых по делам. А пару часов назад позвонили нам с просьбой помочь. Сказали, их где-то держат в тёмном сыром подвале. А мы что? Чем мы помочь-то сможем? Вот и плачет Серафима Прокопьевна. Потеряли кормильцев. Ох, потеряли. Горе-то какое.
Я поджал губы. Екатерина…
Усадьбу она всё-таки решили ограбить без меня. Если учесть, что вчера Гриша и Игнат тренировались на износ, можно сделать вывод: парни восстановились от травм и ещё вчера были готовы выполнить задание «Пегаса».
Больше вопросов от меня не последовало. Оставив рюкзак дома, я не стал тратить время понапрасну, лишь выбежал обратно на улицу и вызвал машину такси. Автомобиль прибыл через пару минут.
— До усадьбы Дубровых.
— Двадцать рублей.
Я сел в машину.
— Едем.
Глава 7
Жизнь на Триаде. Опасности и риски. Массовые убийства и стихийные бедствия.
Каждый новый день на Триаде мы встречали с благодарностью, ведь Бездна убивала всё живое. Абсолютно. Будь то человек, будь то животное. Бездна не жалела даже насекомых — пожирала всё, к чему только прикасалась.
Поэтому осторожность стала для моего народа самым важным аспектом в жизни. В этом мире люди к осторожности такого уровня больше относились как к паранойе, но для нас это состояние было единственным из всех возможных. И именно поэтому я в корне не понимал, как можно
