всегда оставляли в палатке – кому оно нужно? Походные треники, какие-то запасные майки, рубашонки – не о чём говорить. А ходить везде с рюкзаком за плечами – это удовольствие не из приятных, и выглядеть будешь странновато. Но бумажник свой с документами и деньгами я, даже когда он был не нужен, в палатке не оставлял – или брал с собой, или прятал где-то рядом, вот и в этот раз взял, и засунул его под палатку с противоположной стороны поглубже. Подальше положишь – поближе возьмёшь. Юрка, глядя на мои действия, произнёс, поморщившись:
– Да тут не воруют, – однако остановился, почесал кончик носа и добавил: – А хрен её знает, – и тоже сунул свой кошелёк сбоку под палатку.
Наблюдавшая за нашими действиями Надежда безапелляционно произнесла:
– А я кошелёк всегда с собой ношу, – но, поглядев на нас, пошла и приховала свой кошелёк где-то в кустах
Накупались мы на славу, недалеко местная малышня лет десяти-двенадцати каталась в Тиссе как с горы. Технология была простая: заходили на мелководье, там, где воды было примерно по колено, ложились спиной вниз и ногами вперёд в воду, подкладывая себе под зад, для страховки от удара об камни, руки ладошками вниз, – вода тащила их по камням, как с горы на санках, когда они, пролетев мелководье, попадали на глубину, то просто переворачивались, подплывали к берегу, вылезали и возвращались к исходной точке. Мы отметили для себя участок, где плавали пацаны, было очевидно, что они его хорошо изучили и шанс пораниться об острые камни был невелик, и тоже пошли кататься. Надя благоразумно отказалась, а мы в компании, можно сказать, ровесников, если иметь в виду уровень интеллектуального развития, с дикими воплями носились по руслу Тиссы, вызывая радостный смех наших новообретённых друзей.
Вернувшись к палатке, увидели, что она распахнута, это показалось странным, мне представлялось, что мы, уходя, застегнули её на все застёжки, подошли, заглянув внутрь, я увидел, что в палатке всего два рюкзака. Быстро разобрались, что нет моего рюкзака, потом не обнаружили гитары и транзисторного приёмника, тут все как по команде метнулись за своими кошельками, слава богу, они были на месте, Надежда только в панике забыла, где спрятала свой, искали втроём – нашли.
В итоге из одежды у меня остались туристические ботинки, пара носков, рубашка с короткими рукавами – тогда такие называли теннисками, двое трусов, когда пошли купаться, взял чистые переодеться, шорты и один носовой платок. Не скажу, чтобы я сильно огорчился, жаль было гитары, с ней в походе, даже таком импровизированном, как у нас, как-то веселее, и приёмника – его Людмиле подарили родители на день рождения. Пропажа тряпья меня не расстроила, хотя понятно было, что это внесёт определённый дискомфорт в быт, котелки наши походные и кружки никому не понадобились – лежали у костра.
Было ещё светло, поэтому решили дойти до ближайшего отделения милиции и подать заявление, городок невелик, вдруг они всю свою шпану знают наперечёт.
Нас гоняли часа два по кругу, в каждом отделении утверждали, что место происшествия не их подведомственная территория, в итоге с боем в одном все согласились нас выслушать. Внимали нам трое звездоносных стража порядка, прослушав, велели составить список похищенного, точно указав размеры, цвета, фасоны, торговые марки, характерные детали и приметы всего украденного. Я пытался отбояриться, сказав «мне б только гитарку и приёмничек», но блюстители порядка замахали руками и велели писать всё, что так, мол, похитителей им будет найти проще. Пока я корпел над списком, служители закона витийствовали, первый задумчиво произнёс:
– Приёмник у нас не всплывёт, не дураки, отвезут в Ужгород или во Львов, так толкнут на рынке, тряпьё – матери, на огороде будет ковыряться, а гитара недели через две заиграет, может, и зацепимся.
Я отвлёкся от своей писанины.
– Так я через две недели в Москве буду.
– А мы на твоё отделение милиции описание вышлем или приедешь сам, опознаешь.
Идея ехать через полстраны опознавать старенькую покоцанную семирублёвую шиховскую гитару показалась мне малопродуктивной, но я спорить не стал – детективы, они-то уж понимают, что и как.
Старший по званию нервно барражировал вокруг стола, периодически нагибался, облокачивался о стол, разворачивался грудью к слушателю, которым становился то я, то Юрка, и, отчаянно жестикулируя другой рукой, говорил горячо, на нерве:
– Не, ну, ты, бл…, послушай, у нас, бл…, при Гитлере чемодан, бл…, две недели стоял на вокзале, бл…, и не одна бл… его не трогала. А теперь, бл…, что коммунизм, бл…, строим, да бл…, а всё прут как подорванные.
Мне, признаться, было не до дискуссий о том, как строят коммунизм в Закарпатье, так как по ходу беседы становилось всё яснее, что все наши хлопоты бесполезны. Выяснив, что с нами девушка, третий мент, поглядев в окно, задумчиво произнес:
– Девушка, одна в горах… – и покрутил головой.
Мы глянули с Юркой тоже – за окном уже стемнело. Нашу просьбу подкинуть на коляске или газике до места происшествия отмели, сославшись на отсутствие транспорта, водителя, бензина и необходимости – да чего с ней будет, с девушкой, а вам прогулки вечерние только на пользу, а то сидите там в своей Москве, будь она неладна. В итоге Юрка, как более ушлый в общении, остался дожимать ментов, а я отправился спасать Надьку.
Начав по приходу расстёгивать палатку, я услышал испуганный писк:
– Кто там?
Забравшись в палатку, увидел Надюшу, вооружённую топором, рассказал ей о наших злоключениях и завалился спать, часа через два заявился злой как чёрт Юрка. Волки позорные отказались заводить дело, старший заявил:
– Вам, бл…, вещи нужны украденные или, бл…, бумаги?
С утра, попив чайку, Юрка объявил, что, поскольку у него осталось денег только на билет до дома, то он собирается отваливать домой, а мы, буде у нас желание, можем продолжить путешествие вдвоём. Рюкзак со своим барахлишком он оставляет мне, чтобы у меня появилась какая-то сменка. Компания разваливалась. Отчасти предложение было даже заманчивым, как-никак, в рюкзаке у него был особо ценный генератор, а уж с генератором-то я мог развернуться, но принять такой дар я не смог себе позволить и мы поддержали его идею досрочного прекращения нашей одиссеи. Появился повод хорошо оттянуться напоследок в Хусте, и поскольку решение было принято, мы в предвкушении скорой встречи с близкими и от этого в отличном настроении двинули в Хуст. Надежда припрятала часть своего барахлишка под палатку, Юрка картинно махнул рукой и, подобно хустовскому менту – поклоннику гитлеровской
