Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
– я сама ей все рассказала, потому что мне хотелось поделиться хоть с кем-то этим эпизодом моей не слишком богатой на события биографии, но остальные… Честно сказать, я понятия не имела, почему мне приспичило рассказать об этом случае именно сейчас, но поскольку все мои слушатели буквально сгорали от любопытства – все, за исключением Грейс, которая выбрала именно эту минуту, чтобы полюбоваться своим рождественским, со стразами, маникюром, – я решила идти до конца.
Начало моей истории было веселым само по себе. Мы с моим тогдашним приятелем Дэнни решили подняться на второй уровень башни пешком, чтобы не стоять в очереди к лифтам. Нам предстояло преодолеть 674 ступеньки, к тому же лестница была круговой, и по мере подъема голова у меня кружилась все сильнее и сильнее. Дэнни со своей стороны твердо решил сделать мне предложение именно так, как запланировал, поэтому не обратил внимания ни на мою бледность, ни на выступивший у меня на лбу холодный пот. К тому моменту, когда он готов был опуститься на одно колено, чтобы произнести заранее отрепетированные слова, перед глазами у меня все плыло и кружилось, меня отчаянно тошнило, и я испытывала непреодолимое желание лечь на железный пол прямо под ноги многочисленных туристов.
– И что ты ответила, когда он сделал тебе предложение? – заинтересованно спросил Марк.
– Я сказала, что меня тошнит.
– Бедный Дэнни. – Он вздохнул. – Не слишком романтическая история.
Я покачала головой. На мгновение я вновь перенеслась на продуваемую всеми ветрами площадку Эйфелевой башни и содрогнулась. Все, кто там был, смотрели на нас, а я думала только о том, как бы не сблевать.
– Дальше было хуже, – сообщила я.
– Хуже?
– Когда я немного пришла в себя, Дэнни повторил свое предложение, и мне пришлось сказать «нет». А поскольку это был первый день наших четырехдневных каникул, все оставшиеся дни Дэнни дулся и почти со мной не разговаривал – и это при том, что мы вынуждены были жить с ним в одном номере. Это было ужасно!
– Но почему ты ему отказала? – поинтересовалась Сильвия.
– Потому что я его не любила.
– Довольно веская причина, – вставил Ричард, кивая.
Марк покачал головой.
– Не понимаю, почему ты мне не рассказала! Я-то был уверен, что знаю о тебе все.
Грейс оторвалась от созерцания своих безупречных ногтей.
– Человека невозможно узнать до конца, – изрекла она. – Ты не знаешь всего о Бет точно так же, как не знаешь всего обо мне.
Это заявление заставило Марка вновь переключить внимание на жену.
– Вот как? – проговорил он, проводя кончиком пальца по ее шее. – И что именно я о тебе не знаю?
Грейс усмехнулась:
– Ты сам должен это выяснить, не так ли?
Повисла напряженная пауза, во время которой никто не издал ни звука. Наконец Ричард слегка откашлялся, а Сильвия двинулась в сторону кухни, бормоча что-то о необходимости нарезать морковь. Я бросилась следом.
– Давайте я помогу вам с брюссельской капустой.
Глава 6
Праздничное угощение Сильвии оказалось на высоте – как и всегда. Обжаренный до хруста картофель. Мягкая, жирная индейка. Душистое овощное рагу. Сногсшибательный десерт. И только сама трапеза – трапеза как событие – была какой-то скучной. Возможно, впрочем, мне просто показалось, что застольная беседа и смех были наигранными, неестественными, словно каждый из присутствующих изо всех сил старался вести себя гостеприимно и дружелюбно, но не особенно преуспел. Можно было подумать – наступил конец эпохи и Рождество уже никогда не будет прежним. И когда после праздничного ужина мы с Грейс прибирались в кухне, я окончательно утвердилась в своих подозрениях.
По традиции, мытьем посуды в Рождество всегда занимались мужчины, но Ричард сказал, что сначала посидит минут десять спокойно, и только потом займется уборкой. Как и следовало ожидать, он почти сразу заснул, и будить его никто не стал. Марк готов был взять грязную работу на себя, но, когда он направился было на кухню, Грейс неожиданно его остановила.
– Я думаю, будет лучше, если сегодня посудой займемся мы с Бет, – сказала она. – В конце концов, надо же нам получше узнать друг друга!
Перспектива «получше узнать друг друга» меня не особенно привлекала, но я постаралась взять себя в руки. Если Грейс готова была приложить усилия, чтобы завязать со мной подобие дружеских отношений, то я тем более могла это сделать. Если бы мы подружились, жизнь стала бы намного проще. Кто знает, быть может, в процессе общения выяснилось бы, что между нами много общего. В конце концов, мы обе были влюблены в Марка, следовательно, у нас были схожие вкусы, к тому же я знала, что отныне Грейс будет присутствовать на всех семейных сборищах, следовательно, мне необходимо было научиться ее терпеть.
Но пока мы ополаскивали тарелки и ставили их в посудомоечную машину, Грейс не задала мне ни одного вопроса, который можно было бы расценить как попытку «узнать Бет поближе». Единственное, о чем мы говорили, это о приготовленных Сильвией блюдах и о том, как правильно разместить посуду в посудомойке, чтобы достичь наилучших результатов.
И только когда я погрузила руки в таз с мыльной водой, собираясь приняться за мытье сковородок и сервировочных блюд, Грейс заговорила о том, ради чего она, несомненно, и зазвала меня на кухню.
– Если бы твоя жизнь сложилась иначе, – начала она, – ты сегодня праздновала бы со своими настоящими родными, да?
На первый взгляд в этом вопросе не было никакого подвоха, стремления ранить, уязвить. В конце концов, Грейс сказала чистую правду. Если бы мои отец с матерью были живы, я, вне всякого сомнения, встречала бы Рождество с ними. Меня, однако, глубоко задело употребленное ею словцо «настоящими». Можно было подумать, что я – самозванка, стремящаяся любым способом проникнуть туда, где у меня нет никакого права находиться и где мое присутствие рассматривается как нежелательное. Кроме того, я продолжала чувствовать вину, от которой до сих пор так и не сумела избавиться.
Когда я была ребенком, чувство вины было много тяжелее. Особенно на Рождество. Оно то и дело обрушивалось на меня в самые неподходящие моменты. Бывало, мы с Рози вскрывали наши рождественские подарки, и внезапно я вспоминала: мои мама и папа умерли. А раз так, значит, я не должна радоваться жизни. Не имею права быть счастливой. И те мгновения счастья и радости, которые я получала в доме Ричарда и Сильвии, начинали казаться мне крадеными, хотя я и не знала – у кого я их украла.
К счастью,
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
