друг на друга.
— Оскар, все улажено. Я сказала эту глупость, чтобы, в первую очередь, заставить его думать так. Но он больше не считает меня расисткой. Так что, остынь.
Оскар еще не закончил злиться и повернулся ко мне.
— Ты заставляешь свою маму волноваться, — сказал он.
Как чудесно.
— Оскар, все под контролем.
— Чушь собачья, Mamita. Твоя мама говорит…
— Перестань слушать мою маму и хватит вмешиваться. Я могу сама о себе позаботиться.
Он наклонился ко мне.
— Да? Я так не думаю. У меня пока оба глаза на месте, не так ли? Ты похудела, выглядишь измученной и вот-вот свалишься с ног. Как ты позаботишься о себе, когда так чертовски занята, заботясь о…
— Оскар! — крикнула я: — Заткнись! И перестань разговаривать с моей мамой.
Он пристально посмотрел на меня, а затем замолчал. Стрелка вышла из красной зоны и опустилась до зеленой. Как только замигал зеленый, Оскар посмотрел на меня с беспокойством.
— Джет, тебе нужно, чтобы кто-то присматривал за тобой.
— Я сама за собой присматриваю, — возразила я.
Он покачал головой и вздохнул.
— Mi cielo (с исп. — душа моя), ты разбиваешь мне сердце.
Именно тогда я поняла, что опасность миновала. Оскар быстро распалялся и так же быстро остывал.
Я улыбнулась ему.
— Иди, возьми пончик.
— У меня нет времени на пончики. Я уже опаздываю на работу. — Он наклонился и поцеловал меня в щеку, послал Эдди свирепый взгляд, а затем ушел.
Не успела я отреагировать, как в нашем маленьком кругу возник Текс.
— Спасибо Господу, что послал тебя нам, чокнутая, — прогудел Текс, протягивая мне капучино. — Здесь все становилось безумно скучно.
Затем он вернулся за прилавок.
Все уставились на меня: Эдди, Ли и Инди.
— Оскар немного чересчур заботлив, — объяснила я, чтобы разрядить обстановку.
— И не говори, — вставил папа.
Внимание Ли и Инди переключилось на папу, но Эдди продолжал смотреть на меня. В его глазах вновь что-то происходило, а его рука переместилась с моего пояса к шее, чтобы обнять и прижать к себе. Мы стояли почти грудь в грудь, и мне пришлось опустить руку на его пресс, немного оттолкнув его. Он усилил хватку, удерживая меня на месте.
Наклонив голову, Эдди сказал мне на ухо:
— Я только что добавил пару пунктов в свой список того, о чем нам нужно поговорить.
Не очень хорошо.
Он развернул меня, все еще прижимая к себе и обнимая за шею, и посмотрел на папу.
— Рэй, кажется, нам нужно поговорить.
Папа переводил взгляд с Эдди на меня, на его губах играла улыбка.
— Прошлой ночью, — продолжил Эдди, — Джет держал на острие ножа парень по имени Ловкач. Вы что-нибудь об этом знаете?
Улыбка исчезла с папиного лица. Инди ахнула. Папа перевел взгляд на Ли, снова на Эдди, а затем на меня.
— Ты в порядке? — спросил папа.
— Он не причинил мне вреда, — уверила я его.
— Черт, Джет, — воскликнул папа, затем опустил голову и сжал переносицу.
— Он сказал, что вы ему чем-то обязаны, — заявил Эдди.
Папа поднял глаза.
— Я поговорю с ним, — сказал он Эдди. Затем повернулся ко мне. — Я поговорю с ним, — повторил он.
— Сделайте это, — сказал Эдди. — И еще, Рэй. Участие Джет в этом началось и закончилось прошлой ночью ее разговором с Ловкачом. Вы меня понимаете?
Я вся напряглась и уставилась на Эдди.
Это было семейное дело, кем он себя возомнил?
Но папа ответил Эдди:
— Да. Конечно. Без проблем. Все кончено. Я позабочусь об этом. — Папа посмотрел на меня. — Я позабочусь об этом, Джет. Обещаю.
— Почему бы вам не сделать это сейчас? — предложил Ли.
Папа посмотрел на Ли, и в его глазах появился страх.
— Сейчас самое подходящее время.
Он встал, и я отстранилась от Эдди и подошла к нему.
— Ты в порядке?
— Все отлично. Безусловно. — Он обнял меня: — Я разберусь с этим, принцесса Джет. Ни о чем не беспокойся.
Он поцеловал меня в щеку, поднял руку, будто хотел коснуться места поцелуя, но потом опустил ее.
— Спасибо за пончик, — поблагодарил он, а затем, не сказав больше ни слова и даже не оглянувшись, ушел.
Как только дверь за ним закрылась, я резко повернулась к Эдди.
Не знаю, что на меня нашло. Может, недосып. Или то, что я видела папу таким опустошенным. Не важно, я позволила гневу выйти наружу.
— Это семейное дело! — огрызнулась я.
Эдди уставился на меня.
— Твоей семьи?
— Моей.
— Раз ты — мое дело, значит, это мое дело.
Я уставилась на него с открытым ртом.
Стряхнув с себя оцепенение, я крикнула:
— Держись от этого подальше!
— Джет, я честно предупредил тебя. Я уже в этом участвую, — ответил он так спокойно, как только мог.
Я прищурилась и уперла руки в бедра.
— Больше нет. Твоя роль сыграна.
Он покачнулся на каблуках и улыбнулся, показав ямочки на щеках.
— Никогда не видел тебя сердитой.
— Я не сержусь. Ты еще не видел меня сердитой.
Я лгала. В целом, я, как правило, была довольно мягким человеком. Сердилась не часто и выглядела примерно так же сердито, как сейчас.
— Тогда, учитывая, что сейчас ты чертовски сексуальна, я с нетерпением жду увидеть тебя сердитой.
Его слова сбили меня с толку, и чудо, что я не отшатнулась назад.
Затем меня охватила паника, и я потопала к книжным полкам, пока Эдди не заявил мне в спину:
— Как знакомо, кажется, пришло время прятаться.
Вероятно, смесь унижения и доселе неизвестного норова заставила меня развернуться и протопать прямо к нему. Ну, и тот факт, что глаза мне застлала красная пелена. Думаю, он действительно «еще не видел меня сердитую», но, опять же, я тоже не видела.
Я встала с ним лицом к лицу и проорала:
— Оставь меня и моего отца в покое, Эдди Чавес!
Эдди наклонился ко мне так близко, что я могла видеть только его, и тихо спросил:
— Неправильно, что сейчас я хочу поцеловать тебя?
Я, вроде как, низко зарычала, слишком злая, чтобы испугаться его слов.
— Dios mio, Cariña, ты очаровательна.
— Я с тобой больше не разговариваю, — заявила я ему.
— Ты заговоришь… три часа, ты, я и кувшин «маргариты», — ответил он.
Я отошла (ну или скорее отлетела) за стойку и начала стучать кофемашиной, полностью игнорируя его и всех остальных.
Пару минут спустя Текс сказал на удивление тихо:
— Все в порядке, дорогая, он ушел.
Я посмотрела на Текса и Инди, которая зашла за прилавок.
— Что мне теперь делать? — спросила я.
— Смириться? — предложил Текс.
— Хочешь поговорить? — спросила Инди.
