ещё на весенние каникулы: конец марта – начало апреля. Через день или два, мне написала Лена: «Марк, привет. Я смотрю ты в сети. Ты в Россоши? Я хотела спросить: стих, который ты мне читал, у тебя нет его написанного? Я хотела бы его себе оставить.» Когда я прочитал второе предложение, мне стало… даже не знаю как написать… стыдно – это мягко сказано… я ненавидел себя прошлого за то, что написал зимой. Тот факт, что она запомнила мои слова и потом, умышленно или нет, но указала на них, отпечатался и до нынешнего момента. Мне до сих пор стыдно за те слова… это…
«Привет, Лен. Да, я в Россоши. Нет. У меня нет текста стиха. Блокнот я в корпусе оставил.»
«Поняла. Ладно.»
Я действительно оставил блокнот в корпусе.
В последний день своего пребывания дома, я ни с того ни с сего решил как-то подбодрить Лену: я написал ей:
«Привет, Лен. Я просто хотел пожелать тебе удачи и в жизни, и в учёбе, в сдаче годовых экзаменов. (дальше я не помню что, но что-то написал)»
«Привет, Марк. Спасибо большое и тебе тоже. А когда ты уезжаешь?»
«Завтра в 11:00»
«Уже завтра. Поняла.»
«Как у тебя дела?»
«Да, пойдёт. С понедельника в 24 школу пойду.»
«А я думал ты уже давно в неё ходишь.»
«Не, только в понедельник пойду. Приболела я чуть-чуть.»
«Как?»
«Кашель, нос заложен, ну нормально в целом.»
«Кашель, нос, да пустяки, пф, подумаешь. Ххх.» – передразнил я.
«Ахахах. Да нормально.»
«Понял. Ладно, не буду задерживать, ты скорее всего уже спать собиралась (было около 22:00). Давай. Спокойной ночи. До встречи. Удачи.»
«Спокойной ночи. И тебе. Пока.»
На следующий день я был уже в корпусе, теперь до середины июня. В целом, рассказывать про этот отрезок тоже смысла нет: я так же писал эти чёртовы стихи, учился и т.д. Последний стих из сборника я написал семнадцатого июня.
Наступил день отъезда – девятнадцатое июня. Я приехал домой. Ходить куда-либо я не хотел – хотелось просто посидеть дома, проще говоря – дурака повалять. Лене я писал, до её дня рождения. Не помню причины, я по-моему писал её в одном из последних стихов, но перечитывать я их не хочу. Вообще если бы я мог – сжёг бы их. День рождение у Лены второго июля, то есть двенадцать дней я с ней не виделся. Сначала я хотел прочитать ей стих, не из сборника. Забыл сказать, я пообещал себе, ещё в корпусе, что этот сборник никто не увидит: ни она, ни один другой человек, кроме меня. По итогу, стих на её день рождение я не написал из-за того, что подставил себя на её место: мне показалось, что читая ей стих, я поставлю её в неловкое положение, потому что всё равно бы написал (пусть даже намёками), что я люблю её – иначе у меня тогда не выходило, всё сводилось к одному, однако, здесь сыграла и доля страха. Хотел я её подарить сборник своих стихов из частей «В долгий путь» и «Ветер перемен», которые были посвящены ей. Ещё на весенних каникулах я купил скетчбук с плотной, чёрной бумагой и попросил сестру нарисовать, в отмеченных мной местах, портреты Лены, по фотографиям. К слову сестра моя – Аня, и правда чудесно рисует. Серьёзно, ты бы видел(а), особенно портреты людей, хотя и пейзажи, и животные у неё получаются на достойном уровне. Она молодец, я очень люблю её.
Ну так вот, когда я приехал (летом), Аня не дорисовала портреты, как оказалось и хорошо что не дорисовала: я всё равно не собирался уже дарить Лене этот личносделанный сборник. Причина: у неё ест парень и, на его месте, меня бы насторожило то, что кто-то подарил бы моей девушке стихи, посвящённые ей. Мне стало неловко. Поэтому я решил подарить ей цветы – пионовидные розы, она их обожала, шоколадку (куда без неё) и книгу: Эрнест Хемингуэй «Райский сад», сам я эту книгу не читал, а взял потому что не было «По ком звонит колокол», хотя мне потом показалось, что и хорошо, что её не было. Потом я вспомнил, что когда я был на весенних каникулах, Лена просила написать ей стих, который я ей прочитал после восьмого марта. Я написал его на отдельном листке. И вот, наступило второе июля, я пошёл в город рано утром (было около семи часов утра), купил цветы, но не пионовидные розы – их не было в наличии, шоколадку и книгу я купил заранее, поэтому сразу поехал обратно, так как думал, что Лена будет у своих родственников, которые жили рядом со мной. Но её там не оказалось. Там вообще никого не было. Я пришёл домой и написал Лене поздравление и спросил не можем ли мы сегодня встретиться. Мы договорились встретиться через час. Ты не представляешь как я волновался пока ехал: что сказать первым делом, а будет ли разговор про зимний инцидент, как она отреагирует на моё появление и так далее. Я опаздывал на минут пять-десять, но как оказалось, когда я приехал, она сама ещё не пришла, поэтому, дабы ещё немного порадовать её, я купил мороженое. Как только я отошёл от кассы, то увидел её. Я не знаю как называется тот вид одежды, в который она была одета, поэтому не буду о нём писать, как и о том про что разговаривали. Был просто обычный разговор. Подарки ей понравились (но мне где-то внутри всё равно было больно за то, что я не купил пионовидные розы). Скажу также то, что когда я увидел Лену, то сразу же забыл всё что хотел сказать изначально. Она была без макияжа. Но это было только к лучшему. Лена состоит в рядах тех девушек, которые с макияжем красивые, а без него – прекрасны! Её естественность в тот момент поразила меня как никогда. Я не особо разговорчив, поэтому когда Лена заканчивала говорить, мне в голову лезли мысли на подобие таких: «Что ещё спросить? Не молчи!» Но эти думы прерывали е слова: «Чего ты молчишь? Расскажи что-нибудь.» Смотря ей в глаза, я не мог понять: хотела ли она побыстрее уже уйти домой или всё же хотела ещё пообщаться, может быть она ждала пока я скажу то, о чём писал в
