— Этот конфликт, который разрывает меня на части, — сказал Сигизмунд, и Фосс подумал, не было ли в последнем слове насмешливой нотки. — Какие силы, по-твоему, сталкиваются во мне, Соломон Фосс?
— Контроль, — ответил Фосс. — Самообладание, дисциплина, сила воли, называйте это, как хотите.
— И в противовес этому?
— Всё остальное.
Сигизмунд выгнул бровь.
— Посмотрим?
Три
ГОНЧИЕ ВОЙНЫ
— Брат Сигизмунд.
Он поднял голову и открыл глаза. Сержант Иск смотрел на него сверху вниз.
— Брат-сержант, — ответил Сигизмунд и начал вставать, чтобы отдать честь. Иск положил руку на наплечник Сигизмунда, останавливая его. Рука была из промасленного металла, сервосоединения и микропоршни обнажены, словно кость и сухожилия на конечности, с которой содрали кожу. Аугментация занимала всю руку Иска, пока не исчезала под изгибом наплечника. Его правая нога тоже была аугметической, заканчиваясь ступнёй с квадратным носком, похожей на миниатюрную версию ступни боевого титана. Он был с непокрытой головой, а его лицо и череп представляли собой оболочку из хрома и чёрного углерода. Два аугметических глаза светились красным светом над ртом и подбородком, которые остались единственными признаками того, что лицо когда-то было из плоти.
Ходили слухи, что он потерял половину тела из-за плотоядного нановируса во время штурма Луны, когда Великий крестовый поход ещё не вышел за пределы Солнечной системы. От него мало что сохранилось для восстановления на службе, и он балансировал на грани погребения в дредноуте, пока не сказал, что переломает кости техноадептам тем, что от него осталось, прежде чем уснёт в ходячем гробу. По крайней мере, так говорили, и хотя никто и никогда не просил его подтвердить эти слухи, само тело было свидетельством его службы. Его отделение было вторым в составе 45-й штурмовой группы Десятого крестового похода VII легиона — подразделения «за линией фронта», как часто называли их. Не просто первыми вступать в бой, но и первыми бросаться на врага. Когда Десятый крестовый поход легиона наносил первый удар, 45-я была костяшками его кулака.
Голова Иска дёрнулась, и его глаза зажужжали, сосредоточившись на клятвенном пергаменте в руке Сигизмунда. Они находились в погрузочном отсеке десантного корабля, двести воинов в жёлто-чёрных цветах Имперских Кулаков, каждый стоял или сидел, воздух гудел от активной силовой брони, оружие звенело при последней проверке. Дым горячего сургуча поднимался оттуда, где слуги и сервиторы двигались среди воинов, прикрепляя к доспехам клятвенные бумаги.
— Можно, брат? — спросил Иск. Металлические пальцы разжались, и он кивнул на клятву момента Сигизмунда. Сигизмунд понял, что колеблется, а затем протянул пергамент.
Иск посмотрел на него, его глаза снова сфокусировались до жёстких точек красного огня.
— Война может найти нас... — сказал Иск после паузы. — Чтобы мы могли найти, что равны ей... — Его взгляд переместился на Сигизмунда. — Ты сомневаешься, брат?
Сигизмунд долго молчал.
— Я не сомневаюсь в себе, сержант, но я знаю, что всегда есть вещи, которые больше нас, сильнее нас. Я не хотел бы оказаться в неравном положении, когда встречусь с ними.
Ещё один долгий, красный, как лазер, взгляд.
— Ты знал войну всю свою жизнь, не так ли? — наконец сказал Иск, и Сигизмунд был удивлён, как это прозвучало. Голос стал тише, всегда звучавшая в нём жёсткая команда исчезла, с металлического лица исходила человеческая интонация. Сигизмунд понял, что ответ готов сорваться с языка. — Сегодня ты идёшь сражаться за Империум, за легион, за будущее. Ты делаешь это впервые, но война создала тебя. Тебе не нужно надеяться быть ей равным, потому что ты её сын. Война — это жизнь для тебя и для всех нас. Это всё, что имеет значение — здесь нет такого испытания, с которым ты уже не сталкивался, живя. Это клятва момента, брат, и всё, что тебе нужно сделать, чтобы встретить этот момент — это идти вперёд.
Иск протянул пергамент Сигизмунду, который взял его.
— Благодарю, брат-сержант, — ответил он и склонил голову. Сержант коротко кивнул и двинулся прочь, его поступь напоминала скрежет шестерёнок.
У города было название, но оно исчезло, как только прозвучал первый выстрел. Для стратегов и штабистов 786-й группы Крестового похода — это стало зоной боевых действий 12-75/Основная. Для всех остальных в пределах боевой сферы это был просто город Ведьм. Он располагался на плато с сетчатыми полями, гидропонными куполами и ирригационными каналами, которые сияли на солнце, словно серебряная инкрустация. Люди обрабатывали эти купола, канавы и поля, собирая урожай зерновых культур, мякоть корнеплодов и цитрусовых, заполняли ими вагоны, и отправляли по рельсам обратно в город. Почва представляла собой толстый слой старого вулканического пепла, сухого на жаре и плодородного при поливе. Землекопы и ирригационные работники подбирали осколки зелёного вулканического стекла целыми вёдрами, и кучи этого материала отмечали пересечения вившихся между полями дорог и тропинок. Когда солнце садилось в определённое время года, зелёное стекло светилось, как будто внутри каждого осколка были живые светлячки. В эти ночи фермеры танцевали и благодарили звёзды и землю за свою удачу и изобилие.
Над плато и полями возвышался город. Гора в его сердце когда-то была вулканом, который покрыл землю у подножия пеплом, стеклом и пемзой. Он давно остыл и его склоны теперь обрамляли башни и здания. Дороги спиралью вились от десяти ворот у его основания к краю кратера. Башни окружали этот край, как шипы на короне. Внутри кратера лестница кольцами спускалась в холодное жерло горы, вниз и вниз, туда, где никогда не знали солнечного света. Никаких зданий на этом длинном спуске не было, только вырубленные в скале лестницы и ниши, и верёвки, натянутые через пропасть и увешанные зелёным стеклом, которое звенело ночью, словно от ласковых прикосновений ветра.
Другие города покрывали планету и даже усеивали спутники и планетоиды всей звёздной системы, но город и его гора были сердцем изобилия. Отсюда защита, традиции и стабильность объединяли людей планеты и системы. Хозяева города владели силой земли и воздуха, солнца и ночи. В разгар сезона солнца
