этого лучшая в мире власть — советская. А милиционер — представитель этой власти.
Василий Машин
СТИХИ
РАЗГОВОР С ШЕРЛОКОМ ХОЛМСОМ
Н. Медянцеву, старшему лейтенанту милиции Среднеуральского УВДТ
У меня друзей не меньше тыщи!
Радуюсь, что в обществе таком
Вы на первом месте, добрый сыщик —
Всем известный
Мистер Шерлок Холмс.
Временем
Под вами не расшатан
Конан Дойля книжный пьедестал.
Это вы, конечно, «виноваты»
В том, что я
Коллегой вашим
Стал.
Закурите трубку, сядьте в кресло
Около каминного огня.
Думается, будет интересно
Выслушать, как младшего,
Меня.
Дедуктивный метод ваш —
Цепочка
Или ключик в потайную дверь.
Только
Там,
Где ставили вы точку,
Ставлю запятую я теперь.
Или ту же мысль
Иначе можно…
Скажем, озорует некий тать.
Обезвредить татя нам не сложно,
Очень сложно
Пе-ре-вос-пи-тать.
На себя беру заботу эту
(Мистер Холмс, такое стоит свеч),
Чтобы не бродило
Зло
По свету,
Чтобы от него Добро сберечь.
Чтобы подопечный мой,
Доныне
Плывший без руля и без ветрил,
Стал бы настоящим гражданином
И меня за то
Благодарил.
«Если ты мечтаешь в час досуга…»
Если ты мечтаешь в час досуга
О лихих погонях на заре,
О фанфарах в честь твоей заслуги
И тому подобной мишуре —
Не стремись в милицию, не надо:
Здесь не до романтики, ей-ей.
Здесь хлопот по горло.
А награда —
Тихое спасибо от людей.
Герман Подкупняк
СТОЛКНОВЕНИЕ
Повесть
Светлой памяти моей матери Валентины Михайловны посвящаю
Глава 1
…Во втором часу ночи движение на трассе утихло. Перекресток, где встречались и расходились шоссе, освещался единственным светильником на ажурном столбе. Второй не работал, видимо, перегорел.
«Надо будет в понедельник аварийку вызвать, — отметил в уме Плотников и медленно зашагал к посту, над крышей которого привычно горело табло «ГАИ». Перешагнув порог, он расстегнул молнию куртки, снял фуражку и пригладил ладонью редкие взмокшие волосы. Потом сел за стол, положил жезл и с облегчением вытянул гудящие от усталости ноги. — Ну все, кончилась пятница. И вроде без приключений», — удовлетворенно вздохнул он и включил чайник. Потом надел очки, хотел было почитать «Вечорку», но тут зазвонил телефон внутренней связи.
— Четвертый пост ГАИ. Старший лейтенант Плотников слушает.
— Это я, Антоныч, — Плотников узнал голос дежурного по отделу капитана Турбина. — Как обстановка?
— Нормальная обстановка, — ответил он. — Если что серьезное, доложил бы. А у вас какие новости, в городе?
— Дождь шел, дорога скользкая. Много столкновений, по счастью, без жертв.
— И то хорошо, — сказал Плотников. — Железо можно выправить или новое купить. Это тебе не ноги или, заметим, голова.
— Философом ты под старость стал, Антоныч, — хохотнул Турбин, — чешешь, что Спиноза. — И уже серьезно закончил: — Если что — звони. До смены еще далеко.
Через большие стекла в будку проник слабый отсвет фар.
Плотников убрал остатки позднего ужина, надел фуражку и застегнул молнию. После чая и скромного, но все же уюта выходить на дорогу не очень-то хотелось.
Видавший виды «Урал» стоял возле поста, и старший лейтенант похлопал мотоцикл по щитку. Хотя и не человек, а все равно в ночи с ним как-то веселее.
По шоссе шла колонна груженых ЗИЛов, судя по номерам — армейских. Машины шли уверенно, четко соблюдая интервалы, и Плотников проводил колонну ласковым взглядом. К военной технике он питал слабость…
Перед рассветом усталость взяла свое, и Плотников слегка задремал, уронив голову на канцелярский стол. За окнами поста уныло моросил дождь…
В шесть утра Плотников был на ногах. Он неторопливо прохаживался по обочине и цепко оглядывал проносившиеся мимо машины. Движение только начало оживать. Потянулись передохнувшие за ночь транзитники. Кто поспал в небольшой дорожной гостинице, а большая часть — просто в кабинах. Плотников видел за ветровыми стеклами хмурые спросонья лица и ни разу никого не остановил — правил не нарушают, госномера на месте. Один, правда, на «Колхиде», сам остановился, сильно окая, спросил, где заправка и как ему дальше ехать. Плотников объяснил и ушел обратно… Надо до прибытия смены составить краткий отчет о дежурстве, чтобы потом не терять времени, а сразу ехать домой, в свою такую теперь пустую и постылую квартиру на девятом этаже. Воспоминания о жене нахлынули на Плотникова, к горлу подступил комок, но он пересилил себя и раскрыл книгу приема и сдачи дежурств.
Вдали послышался звук милицейской сирены. Плотников глянул на часы.
Из машины вышли двое. В первом Плотников узнал командира дивизиона Шабалина. Второй, с погонами сержанта, был ему незнаком. Шабалин, рослый блондин с детским румянцем на круглом лице, поздоровался за руку и весело сказал:
— Принимай пополнение, Павел Антонович! Готовь себе достойную смену. Поработает с тобой в паре — отличным инспектором станет.
Плотников устало козырнул.
— Вы, товарищ Савин, — обратился Шабалин к сержанту, — начинаете службу в ГАИ под руководством ветерана милиции, фронтовика, кавалера двух боевых орденов и трех медалей Павла Антоновича Плотникова.
Сержант вытянулся, как на смотру, и уши из-под фуражки торчат.
— Вольно, — буркнул Плотников и протянул сержанту руку.
— Понимаешь, Павел Антоныч, — озабоченно проговорил Шабалин, — Комарова ночью с аппендицитом увезли, и сменить тебя пока некому: отпуска, учеба, то да се. Ты уж извини, Павел Антоныч. Последний раз. Побудь с Савиным, поднатаскай его, а там и домой езжай. Парень он хваткий, недавно из армии. Выручай, Антоныч. Тем более вчера в управлении намек был, что Скроцкий посты проверять собрался. Как бы не схлопотать сам знаешь чего.
— Ладно, — примирительно сказал Плотников. — Поднатаскаю.
— Тогда порядок, — быстро заключил Шабалин. — Вечерком я сюда подъеду, проверю, как Савин освоился, и дружинников подвезу. Бывай здоров, Павел Антоныч.
Майор сел за руль, лихо развернулся и помчался обратно в город.
Плотников проводил его взглядом и направился к сержанту.
— Как тебя звать-то? — спросил миролюбиво, сбивая фуражку на затылок.
— Сергеем, — ответил сержант, глянув чуть исподлобья.
— В каких войсках служил?
— В танковых. Механик-водитель. Имею удостоверение на право вождения автомобиля
