Другая — пнуть его по яйцам и наорать на него за то, что он обладает такой властью.
***
Кентон
Я смотрю в ее большие голубые глаза и издаю стон. Чтоб меня. Она самая красивая штучка, которую я когда-либо видел. Идеальная, и я имею в виду не только внешне, но и внутри. Она настолько милая, что в это трудно поверить, особенно учитывая ее образ жизни.
Я старался держать дистанцию после того, как встретил Отэм в аэропорту и вспомнил, чем она зарабатывает на жизнь, но находясь с ней рядом, я хотел проводить больше времени с ней рядом. Она не такая, как я ожидал. Она не то, о чем я мечтал, но чтоб меня, если она не то, что мне нужно.
Я возжелал ее с той секунды, как впервые увидел. Я вошел в здание аэропорта, зная, что она меня не ждет. Днем я отправил Линку сообщение, чтобы он дал ей знать, что забрать ее не получится. У меня была зацепка по делу, и я полагал, что не успею вовремя, поэтому не хотел, чтобы она ждала меня.
Заметив в толпе ее длинные рыжие волосы, я увидел, как она побежала за одним из чемоданов. Я не мог удержаться от смеха, когда она рванулась вперед и приземлилась на багажную ленту, после чего ее потянуло следом. Но девчонка не сдавалась. Стянула сумку с конвейера, перекидывая её через плечо, и упала назад под тяжестью. Такая милая.
Когда мы забрались в машину, и я сел рядом, двери закрылись, и ее запах окутал меня. Ее длинные ноги в шортах мешали сосредоточиться на дороге, и тогда я спросил, откуда она знает Линка. Может, я и накручиваю себя, но мне почему-то не нравится мысль, что она была с кем-то из моих друзей, а потом Отэм напомнила мне, что работает в стрип-клубе, вышвырнув все мысли о романе с ней в окно.
Я снова смотрю ей в лицо и качаю головой. Я так облажался, что меня тошнит даже от одной мысли об этом. У меня нет проблем со стриптизершами вообще, но я знаю, что происходит в стриптиз-клубах. Понимаю, не все женщины одинаковы, и есть танцовщицы, которые работают в клубах, чтобы прокормить себя и ничего больше, но мне известно и что некоторые из них идут домой с мужчинами в конце ночи или готовы пойти немного дальше, чтобы заработать больше денег.
— Отойди, — говорит она, и я качаю головой, еще сильнее прижимаясь к ней.
Она пахнет цветами или еще чем-то сладким. Я так долго мечтал приблизиться к ней. Теперь, когда она там, где я хочу, я не отступлю.
— Зачем ты это делаешь? — тихо спрашивает она, зажмурившись.
— Я хочу тебя. Хочу узнать тебя получше.
— Нет, — выдыхает она, качая головой.
— Да, — я сильнее придавливаю ее к стене.
— Мне не нравится то, что я знаю о тебе.
Я знаю, что она просто честна, но от этого больно не меньше. Я не очень хорошо ее знаю, но та ее сторона, которую она мне показала, была милой, дерзкой и такой чертовски сладкой, что мне приходилось сдерживаться, чтобы не поцеловать ее, когда она смеялась или делала что-то, что заставляло меня улыбаться.
Выражение ее глаз, когда она вошла в мой кабинет, а я разговаривал с Нико по телефону, все еще преследует меня. Знаю, мой кузен пытался доказать мне, что она мне интересна, но мне не нужна была его помощь. Я знал, что хочу ее, но не понимал, как справиться со своей ревностью. Мысль о мужчинах, которые пялятся на нее или прикасаются к ней, будит во мне желание убивать.
Когда она заговорила, слова разорвали меня на части. Я знал, что, несмотря на мои собственные страхи, должен был найти способ справиться с этим, или я потеряю ее еще раньше, чем заполучу. Потом я пошел к дому Нико и увидел его с Софи, и как они сблизились. То, как она смотрела на него, как будто он мог зажечь солнце, вызвало во мне ревность. Я хотел того же и для себя.
Нико был прав, сказав мне, чтобы я вытащил голову из задницы. Он сказал, что если я чего-то хочу, то должен это принять; я никогда не позволю кому-то или чему-то удерживать меня. Я хочу Отэм больше, чем чего-либо раньше. Я хотел ее еще до того, как узнал, что она медсестра. Я бы с гордостью отвез ее домой, чтобы познакомить со своей семьей. Мои родители и сестра полюбили бы ее.
— Дай мне шанс.
— Я не могу, ты уже наговорил мне столько жестоких вещей. Я не могу добровольно открыться тебе для большего.
— Помнишь тот вечер, когда я приготовил тебе ужин, и ты сказала, что впервые за долгое время была счастлива? Ты не единственная так себя чувствовала, — мягко признаюсь я.
— Я была пьяна. Разве не все счастливы, когда пьяны?
Я смеюсь, и наши взгляды встречаются.
— Не лги себе.
— А я и не лгу. Это ты себя обманываешь. Я же стриптизерша, помнишь? Может, сейчас уже нет, но была. Этого не изменить. — Она качает головой, и ее волосы скользят по моей коже.
Сколько ночей я лежал в постели, представляя, ее волосы, раскинутые ореолом над ее головой, пока она спит, или нависающие надо мной, когда она скачет на мне, пока не кончит?
— Мне не следовало говорить те глупости. Нужно было быть достаточно мужественным, чтобы признаться в своих чувствах к тебе. Я сказал ту херню, только чтобы скрыть свои настоящие чувства.
— Ну не знаю, — говорит она, и в голосе слышится смущение.
— Мы не будем торопиться. Мне просто нужно, чтобы ты перестала избегать меня. Я хочу говорить с тобой, видеть тебя, — почти умоляю я, убирая волосы с ее лица.
— Будем друзьями? — предлагает она, наклонив голову.
— Мы будем больше, чем друзьями, детка, но можем начать с дружбы, — я приподнимаю ее подбородок, чтобы заглянуть в глаза.
***
Отэм
Наши взгляды встречаются, и я качаю головой. Друзья? Смогу ли я дружить с ним? Возможно… и это было бы самой большой глупостью, которую я когда-либо делала.
Его рука скользит по нижней части моей челюсти, большой палец касается моей нижней губы.
— Не знаю, — повторяю я, закрывая глаза. — Но почему? — я не знаю, спрашиваю его или себя, но я просто понятия не имею, откуда это притяжение к нему.
— Что может случиться в худшем случае? — спрашивает он, наклоняясь ближе.
