нему, то сейчас начала привыкать к разного вида приключениям. Даже если бы я открыла глаза, а на лужайке слон в гавайской юбочке танцевал джигу-дрыгу, то и тогда не сильно удивилась, так, слегка поаплодировала бы, чтобы поддержать артиста.
Сейчас же за острием стрелы обнаружилась вполне симпатичная мордашка светловолосого парня с такими зелеными глазами, что я даже пошарила вокруг взглядом — не валяется ли где опорожненный флакончик с зеленкой? Флакончика не было, зато вместо него на поляне обнаружились ещё пять блондинов, которые с луками наизготовку стояли возле моих спящих друзей.
Плюшки-ватрушки, блондинчики как будто сбежали со съемок фильма о хоббитах и волшебных кольцах. Даже острые ушки у всех имелись, вот хоть прямо сейчас бери и дергай. А может, именно поэтому у эльфов такие длинные уши? Ну да, они же долго живут, и на праздновании дня рождения каждый из друзей дергал от души, вот поэтому уши и вытянулись.
— Ого, Марин, да тут засада! — воскликнул Шмур, когда тоже открыл глаза.
Ну надо же, какая прозорливость. Засада здесь, а то я не догадалась.
— Здрасте, а мы тут мимо проходили, — как можно более миролюбиво сказала я.
Банда блондинов застыла с таким видом, что мне даже захотелось повернуть камень — вдруг они застыли, когда я нечаянно коснулась его во сне? О том, что мы хорошенько поспали, приятельски сообщило солнце, которое застыло в зените и смотрело на нашу полянку. Ни капли не сомневаюсь — если бы у солнца было ведерко с попкорном, то оно бы лопало его за обе щеки, наблюдая за нами.
Блондины молчали.
Наставили на нас луки и молчали. Больные что ли?
— Эй, ребята, вы хотя бы моргните, а то выпучили зенки и стоят как тополи на Плющихе. Чего вам надо от нас?
Увы, мои слова остались без ответа, лишь тихо пискнула проснувшаяся Агапа. А где суслягух? Где его носит? Или его взяли в заложники, а теперь будут требовать с нас выкуп.
— А я слыхал, что эльфы появились из-за того, что один раз человек поймал в лесу зайчиху и, в качестве эксперимента, сделал с ней непотребство. А потом зайчиха разродилась целым выводком человечков с длинными уша… Тихо-тихо-тихо! Я же пошутил, вы чего, шуток не понимаете?
Все пять лучников повернулись к Шмуру и натянули луки так, что тетива затрещала. Того и гляди, сорвется палец и дошутился Шмур.
— Ребята, не надо в него стрелять, — умоляющим голосом попросила Агапа. — Он нас ещё из леса не вывел.
— Я могу вас вывести нарузу, — раздался сюсюкающий голос. — Мне это не слозно сделать.
Вот уж кого я не ожидала тут встретить, так это нашего нового преподавателя. Дровень Гнилозуб сидел на стволе упавшего дерева и в своей зеленоватой мантии почти сливался с лесной листвой. Острые зубки ощерились в довольной ухмылке.
— Дровень? А что вы здесь делаете? — вырвалось у меня.
— Для тебя — господин Дровень! — скривился наш преподаватель по противостоянию темным силам. — А что я здесь делаю? Хм, глупый вопрос, девчонка! Я присол, цтобы узнать о пророчестве Мартильды. Цто она тебе сказала?
И этот тоже хочет узнать… И чего им сдалось это пророчество? Подумаешь, ожила утопленница и произнесла какую-то чушь. Хотя, с другой стороны, нельзя сказать, что эта чушь не происходит со мной. И на черной свадьбе погуляла, и в огне не сгорела. Что там будет дальше по плану?
— Матильда сказала, что я выиграю отбор и стану женой короля, — устало произнесла заготовленную ложь. — И всё будет хорошо и все будут счастливы… А если не стану, то всему Стратуину придет один большой кирдык…
— Это неправда, — заявил Дровень. — Ты снова лзесь! Я цувствую лозь и меня невозмозно обмануть. А ты все пытаесься… Но это поправимо. Дорогой друг Разнараз, прострели жалостивцу колено.
Блондин, который навис надо мной, чуть больше натянул тетиву и направил стрелу в колено нашего спутника. Мгновение и Шмур станет инвалидом!
Что же делать?
— Стой! — вскрикнула Агапа.
Это слово сыграло свою роль. Молчаливые эльфы снова замерли, а гаденькая улыбочка на губах Дровня расплылась до самых ушей.
— Я скажу! Я всё скажу, только отпустите нас!
Губы Агапы дрожали, вот-вот на глазах должны появиться слезы. Что она хочет сказать? Нет, не так — что она может сказать?
— Прости, Марина, ты разговаривала во сне…
— Агапа…
— Молодец, девоцка. Говори, не слусай свою подругу.
Агапа поднялась с травы. Она встала с тем самым горделивым видом и очень бледным лицом, с каким вставали девушки-партизанки на расстрел. Ни шагу назад, ни грамма молока врагу! Вот только сейчас она собиралась сдать меня с потрохами, а это явно шло в разрез с образом партизанок, которые не сдавали своих.
— Агапа, — прошептала я.
— Марина много раз повторяла одну и ту же речь, — медленно начала Агапа. — Я запомнила её, хотя вовсе не собиралась подслушивать…
— Не томи зе, девоцка.
— Ночью я слышала это… — Агапа подняла голову к солнцу и начала:
— Стены, черные как ночь,
Белый жемчуг куполов.
Пусть печаль уходит прочь,
Это крепость наших снов…
Плеск лазоревой волны,
Льется с неба солнца мед,
Дети облачной страны
Начинают свой полет…
И не думай, не гадай,
Где здесь сон и где здесь явь,
Одного не забывай — кто в ответе,
Тот и прав…
Есть властитель в мире дня,
Повелитель есть в ночи,
Но от тайного огня —
Одному даны ключи…
Плоть от плоти, сути суть,
Ты покинул высоту,
Повелитель мира грез —
Вновь на радужном мосту…
Тот, кто поднял этот груз,
Тот, кто принял этот путь,
Все, что пройдено тобой, —
В этот миг не позабудь…
Ух ты, вот это она исполнила…
Шмур даже начал притоптывать в такт речи Агапы. Эльфы опустили луки, заслушавшись медоточивым голосом моей подруги. Я сама сначала развесила уши, а потом спохватилась, что должна изображать досаду и сделала вид, что кусаю кулак.
На лице Агапы поселилась маска страдальческого раскаяния. Я едва сдерживалась, чтобы не поаплодировать такой актерской игре. Ведь может же, когда захочет. Вот так бы она в деревне Спятке подыграла, а то сдал
Дровень тоже замер, вбирая каждое слово, сказанное Агапой. Судя по напряжению на его некрасивом лице, он старался запомнить не то что слова — такт и исполнение, словно это было магическое заклинание, которое поможет ему озолотиться. А может, именно за этим он
