одновременно холодным рассудком сознавать, что освобождать Россию мы сможем двинуть 4--8 молодых возрастов и всех добровольцев-казаков, но не более того. Мечтать, чтобы войско, поголовно выступившее на защиту своих станиц, также поголовно пойдет за пределы области, таскать за других каштаны из огня, было бы не только наивно, но и для дела опасно.
Наконец, добиваясь мира с большевиками, мы стремились получить временную, крайне нужную передышку, использовав ее в целях создания армии, богато снабженной технически и прекрасно обученной, а также поднять расшатанное экономическое состояние Края, столь необходимое для успешной борьбы с Советской властью. Страна остро нуждалась в передышке. Или хотя бы в раздроблении сил противника. Конечно, об этом мы на каждом перекрестке не кричали и своих планов большевикам не открывали. Но заслуживает ли это, спрошу я Вас, обвинения?
Была разница и в сущности самой борьбы. На Дону борьба с большевиками была чисто народной, национальной, в то время, как в Добровольческой армии этой борьбе термином "добровольчество" и наличием частей, состоявших исключительно из офицеров, до известной степени, придавался характер классовый, интеллигентский, что, конечно, не могло сулить никакого конечного успеха.
В общем итоге, политика Добровольческой армии, которой без рабов был полный зарез, не притянула, а оттолкнула от себя новые образования и все дело закономерно кончилось полным крахом, чего Деникин втайне и добивался.
Несмотря на выяснившиеся принципиальные расхождения с командованием Добровольческой армии, жизнь шла своим чередом, события быстро развивались, и мне приходилось ежедневно сноситься со штабом этой армии. А Добровольцы нагло сели нам на голову. Дальнейшее грустно и смешно.
Приняв к себе раненых и больных добровольцев и допустив устройство в больших центрах -- Ростове-на-Дону и Новочеркасске вербовочных добровольческих бюро, войско Донское, тем самым обратило эти наши города в тыл Добровольческой армии. В силу этого, создалось много точек соприкосновения, дававших часто повод для мелких столкновений. При взаимном уважении и доверии, подобные шероховатости и недоразумения, надо полагать, проходили бы незаметно и безболезненно, но при имевшем теперь место, обоюдном недоверии заинтересованных сторон, картина получалась совсем иная.
Бесспорно то, что тыловая атмосфера, как магнит, тянет к себе все трусливое, малодушное, темное, жадное до личной наживы и внешнего блеска, создавая позади фронта, беспорядочную торопливую, полную интриг и сплетен жизнь.
Злостная спекуляция, тунеядство, выслуживание с "черных ходов" и лихорадочная поспешность в короткий срок использовать всю сумму всевозможных благ и удовольствий, -- обычные спутники тыловой жизни. Необходимо было неустанно бороться, чтобы уменьшить эти вредные стороны тыла до минимума и не дать им пышно расцвести и своим ядовитым запахом не только одурманить, но и отравить все прекрасное, героическое -- боевое.
Добровольческая армия тогда переживала свою весну. Все жили радостным чувством, опьяненные верой в светлое будущее и мало кто замечал, как в неокрепшем еще организме армии, зарождались все видимые признаки ужасных, гибельных болезней. Со всех сторон к Добровольческой армии тянулись грязные руки, оставляя на ее, прежде белоснежной одежде, подозрительные пятна; пухли штабы, как грибы вырастали новые и новые учреждения, а шкурники, авантюристы и спекулянты, оседая в тылу, постепенно вытесняли прежних спартанцев.
Каждый "белый город" жил сейчас своей особенной жизнью, темп и колорит которой зависел от многих причин и главное от совокупности мер, принятых военным командованием для поддержания порядка. Короче говоря, вода была мутнее некуда, и в этой мути рыбку, желательно золотую, но, на худой конец, и вяленую, ловили все, по принципу: кто смел, тот и съел.
Но и Новочеркасск, столица славного Дона, в это время тоже не жил своей нормальной жизнью. На площадях, на перекрестках улиц, не видно было праздных сборищ, злобной толпы, по тротуарам не шатались шинели с оборванными погонами, не услышать среди собравшейся кучек людей выкриков революции, не слышно тут и бесшабашной стрельбы из ружей по ночам.
Все было по-военному сурово... Проходят полки в их старой казенной форме, гремят колесами по мостовой тяжелые орудия и зарядные ящики, на площадях идет обучение новобранцев и каждый день видно, как они упражняются в ружейных приемах, ложатся в цепях, перебегают и строятся в ряды. Новочеркасск весь стал огромным военным лагерем.
Глава 5
Горячее желание Донского командования оградить столицу Дона от тлетворного влияния тыла, побудили его ввести строгие правила для всего жизненного обихода и сурово карать всех нарушителей порядка и спокойствия. Крайняя необходимость таких мер обусловливалась и тем, что общий моральный упадок в значительной степени коснулся и нашего офицерства, особенно младшего, среди которого часто наблюдались признаки явной недисциплинированности и деградации.
Почти ежедневно в тылу происходили разные инциденты и неприятные происшествия. Нередко здесь действующими лицами являлись и офицеры Добровольческой армии, горячие джигиты, приехавшие "с фронта" отдохнуть и покутить. Число последних лавинообразно росло с каждым днем. Отдыхающие пошли косяками. Туда, где не звучали пушки. Туда, где можно сделать деньги и произвести впечатление на девушек. Здесь необходимо указать на одно весьма важное обстоятельство.
Дело в том, что пренебрежение окружения вечного халявщика- генерала А. Деникина к Донской власти, мало-помалу сверху перешло и на рядовое офицерство. Многие офицеры -- добровольцы, в сущности, вульгарные криминалы, находясь на территории Войска, Христа ради, оставались быдлом, вели себя дерзко и вызывающе, умышленно игнорируя существующие распоряжения Донского командования и часто даже бравируя этим. Оснований для тревоги хватало. Денег у них не было, закона для них не было, зато при Атаманском дворе на Донские дотации они веселились вовсю.
Гонор так и пер из наших гостей во все стороны: "Фанфары, пафос, отстоим Русь-Матушку"! Эти псы в лучшем случае развращены. Я в жизни не видел такую свору женоподобных красавчиков и бездельников. Все такие хорошенькие, наглаженные и начищенные, всё блестит и сияет, а сами-то они – сплошное дерьмо. Ни единого настоящего солдата среди них. А я видал более приличных ребят, настоящих солдат, да только они все сидят теперь
