ни грамма, он сколотит антинаполеоновскую коалицию, в которой погибнет сотня тысяч русских солдат. Мог и другой на его месте оказаться? Конечно, тогда и к нему бы Брехт жалости не испытывал. Все англицкие послы сволочи преизрядные. Предыдущий посол занимался тем, что сколачивал кубло заговорщиков для устранения Павла. По слухам, истратил пять миллионов рублей и слухам можно верить – граф Пален, организовывая этот заговор, отлично понимал, что после убийства Павла в Петербурге его вряд ли оставят рулить, сошлют. Обманул же Александра, обещал, что заговорщики не тронут Павла, просто заставят отречься и прекраснодушный отцеубийца поверил. Так вот, прекрасно знал и пошёл на это. За огромные деньги, опять же по слухам, за ночь в карты с улыбкой проигрывал по двести тысяч рублей. Из пяти миллионов миллиона три заграбастал. Теперь не экспроприировать. Ну, хоть улыбаться больше не сможет. Кстати, этот товарищ три раза за жизнь в реальной истории круто изменил судьбу России. Ну, во-первых, именно он присоединил к Российской империи Курляндию, он вёл переговоры, немцы курляндские там долго рядились, а Бирон, в конце концов, от власти отречётся, за огромные деньги в миллион рублей. А граф Петер фон дер Пален, будучи в то время губернатором Рижского наместничества, провёл переговоры с маршалом курляндских рыцарей Отто фон дер Ховеном представителем Курляндии и Семигалии, в ходе которых были достигнуты взаимные соглашения о возможном вхождении Курляндии, Земгалии и Пилтена в состав Российской империи.
Второй раз понятно – убийство Павла, который договорился с Наполеоном о совместном походе в Индию. Зная с высоты двадцать первого века все трудности такого похода, можно честно признаться, что не дошёл бы, скорее всего, до Индии ни один человек. Всё плохо там и с климатом и с продовольствием, так ещё ведь хотели идти через Среднюю Азию, а не через Кавказ. То есть, нужно было лезть через Памир. Это не переход Суворова через Альпы. Там в три раза выше горы и сотни раз больше расстояние. Но это ладно. Никто ведь никуда теперь не пойдёт. Теперь будет союз с Англией, Австрией, Пруссией, ну, и куча стран поменьше. И всем Наполеон наваляет в Реальной Истории. Тут поглядеть нужно. Стоит ли вмешиваться. Хотя, вот уже вмешался, и как там дальше пойдёт теперь – пока неизвестно.
Был и третий раз, когда, когда Пален круто судьбу страны изменит. Пестель, как он сам напишет в мемуарах, был учеником Палена. Был его другом. Много раз приезжал к тому в поместье Гросс-Экау в Курляндии и советы спрашивал. Можно сказать, что декабристов тоже Пален породил. Напугал Николая и последовали тридцать лет реакции.
Ну, да бог с ним, теперь с Пестелем точно не замутят очередной переворот, Пестеля после войны и пристрелить можно. Та ещё сволочь. Бог с ними, пора пообщаться с наглом обделавшимся. О, англичанка опять гадит.
– Где деньги, Зин? – снял повязку удерживающую кляп с лица посла Брехт.
Событие шестнадцатое
Непобежденные не все непобедимы.
Пьер Корнель
Жадные. Все великобританцы жадные. А самый жадный – сэр Аллейн Фицгерберт. Пришлось ещё один пальчик обстругать, чтобы узнать, где в доме деньги лежат. Хитрый и жадный был посол. Сразу взял и выдал местоположение саквояжа с деньгами. Оказался тайничок прямо в этой комнате, даже не тайничок, а просто подальше убраны деньги. На буфете стояла коробка из-под шляпы, а там в ней вместо шляпы русские рубли, пачки ассигнаций, купюры разные, но сторублёвых не было. В сумме в коробке было около пятидесяти тысяч. Если бы там хотя бы пара пачек фунтов или стерлингов лежало, то Пётр Христианович бы поверил, что вот всё что дали дипломату на Даунинг-стрит (Downing Street), всё честно и выдал. Однако в коробке английских блёклых некрасивых бумажек не было, ни одной.
– Уважаемый, а где лежат пятнадцатифунтовые банкноты. – Брехт в той жизни был нумизматом, да и то не очень ушибленным на всю голову, за раритетами ценой в миллионы рублей не гонялся, понимая, что нет у него таких денег. Бонистика, то есть коллекционирование, бон – бумажных денег, вообще его не интересовала, на как-то составляя каталог наличествующих у него монетСоединённого Королевства Великобритании и Ирландии (United Kingdom of Great Britain and Ireland) наткнулся на продажу бон и удивился неразумности наглов. Существуют билета в пятнадцать, тридцать, сорок фунтов. Не проще ли это набирать червонцами или пятёрками?
Потому и спросил сейчас посла, захотелось, прямо край, подержать в руках пятнадцатифунтовую банкноту. – Нет.
– Охо – хо, дорогой Аллейн, а я ведь хотел уже домой идти. Нет, вас бы развязывать не стал. А то вы выбежите голышом на улицу, помощь там звать или ругаться нам в спину и простынете. Пневмонию заполучите, и всё, пишите письма. Оставил бы связанным вас, уважаемый сэр, утром люди придут и отвяжут, а теперь, что? Теперь придётся вам ещё один палец отчекрыжить. Сёма, – подозвал Брехт переодевшегося во фрак дезертира. Немирович с Данченко оба бы закричали: «Не верю». Так не шёл фрак к бородатой роже Сёмы.
Семён подошёл с окровавленным тесаком. Нагл зажмурился, но тайну «Золотого ключика» не выдал. И только когда Семён срезал с мизинца часть кожи, заорал и пообещал пойти на сотрудничество. И опять обманул, прикинулся, что сознание потерял, облили вином из бутылки, что стояла на столе. Не подействовало, пришлось опять пускать в дело тесак. Закричал и стал угрожать. Даже обстрелом Санкт-Петербурга английским флотом.
– Дурашка, тебя же не Александр Павлович грабит, а обычные каторжники. Зачем стрелять по союзнику. Наполеон ведь тогда на Индию точно нападёт, а Россия после обстрела ему поможет, так что говори, где деньги лежат, и мы пойдём.
После очередного скобления мизинца сказал. Оказывается, за печкой в стене есть тайник, поленницей прикрытый. Разобрал Сёма дровишки, открыл дверцу и вытащил на свет колеблющийся, догорающих уже свечей, саквояж. Тяжеленный. Открыли, а там опять нет пятнадцатифунтовых бумажек. Там золото лежит. Пётр Христианович осмотрел находку. Да, это мечта любого нумизмата. Монеты были разного достоинства и разных годов выпуска. Прямо готовая коллекция. В основном были небольшие монетки весом около восьми грамм – гинеи. Но островками блескучими выделялись и монеты большущие в пять гиней. Были и в две гинеи. И даже совсем маленькие монетки в половину гинеи попадались. Монета в пять гиней – просто монстр. Сорок с лишним грамм и почти сорок миллиметров в диаметре. Прямо ощущаешь, что золото в руках держишь.
– Уважаемый, товарищ посол, прошу прощения за мой английский, давно не практиковался, – еле оторвался от созерцания
