***
Максим
2 августа 2020 года, среда
Он не поверил своим глазам. Думал, обознался. Нет, точно она, Катя!
Сидит на остановке, маску спустила на подбородок и ногами болтает, как девчонка.
В машину еле уговорил сесть. Сначала ни в какую не соглашалась. Все головой трясла: не поеду, автобуса дождусь. А в глазах испуг так и плещется!
Максим медленно тронулся с места. Скосил глаза на Катю. Сидит, не шевелится, только на щеках два пятна алеют. А ей идет румянец!
Ему вдруг стало трудно дышать. Сердце погнало загоревшуюся кровь сильными быстрыми толчками. Максима резко обуяло желание. Совсем как тогда, пять лет назад. Когда впервые увидел Катю на планерке. С темно-синими блескучими глазами и по-детски пухлым ртом.
Он неимоверным усилием воли заставил себя следить за дорогой.
— Максим, а где твоя шоколадная красавица? — повернула она голову в его сторону.
Он обрадовался ее вопросу. Ему трудно было разговаривать с ней, как с посторонней. Не о погоде же им разговаривать!
— Да в гараже возле моего дома, здесь, в Дубском! Помнишь, возле входной двери, гаражные ворота? — и прикусил язык.
Ему показалось, что Катя не заметила его невольного воспоминания. А может, просто сделала вид, что не заметила.
Максим решил уйти подальше от скользкой темы:
— Полдня в хозяйстве пропадаю! Переделаю все свои дела, а дальше что, людей от работы отвлекать? Если кому помочь — без проблем. Позовут! — Он вдруг напряженно замолчал — навстречу шла многотонная груженая фура.
Разминувшись с пылящей громадиной, продолжил:
— Старое «рено» у отца одолжил. Таксую.
У Кати изумленно округлились глаза:
— Ты?! Таксуешь?
— А почему нет? — с недоумением спросил Максим. — Есть свободное время — подрабатываю. Считай, с людьми общаюсь! Я ведь люблю машины, гонки люблю, соревнования всякие! Да только сейчас запретили все из-за пандемии. Карантинные меры! А что до гонок, одному тренироваться в лом, никакого кайфа.
— А клиентов возишь, не боишься заразиться? — поинтересовалась Катя.
— Я в маске всегда и людей заставляю надевать. Если у них нет, выдаю. — Он наклонился к бардачку, чтобы показать.
И нечаянно задел ее плечом. В висках вдруг заколотило кувалдой, нестерпимым жаром опалило лицо.
Дрогнувшей рукой он рванул дверцу бардачка:
— Вот, смотри! — кивнул он на вскрытую упаковку одноразовых масок.
— А сейчас почему без маски?
— Ты не клиент! — голос его вдруг стал глухим.
На Катиных щеках с новой силой заалели два пятна. В салоне повисло неловкое молчание.
— Так почему ты на автобусе? — Максим не отводил от трассы напряженного взгляда. — Что-то случилось?
Катя опустила голову и честно рассказала о злоключениях с «семеркой».
— Так не вовремя, — шмыгнула она носом.
— Колеса всегда ломаются не вовремя, — он с сочувствием взглянул на нее.
Катя не ответила и поспешно отвернулась к окну. Показалось Порецкое. На въезде в село Максим сбросил скорость:
— Давай до дома подвезу!
— Останови мне, пожалуйста, возле магазина.
Максим заглушил машину и вытащил сотовый:
— У тебя номер телефона не сменился? — он пробежался пальцем по кнопкам.
У Кати в сумке прозвучала мелодия вызова.
— Сохрани мой номер. Я знаю, ты от него избавилась! В пятницу созвонимся. Без меня машину не забирай.
— Нет, я сама!
Максим пристально вгляделся в ее лицо:
— Я тебе не враг! Запомни.
Он протянул руку, чтоб открыть ей дверцу.
Катя кивнула, вышла из машины и медленно двинулась к магазину. Максим смотрел ей вслед через тонированное стекло.
***
Он круто развернул машину и неторопливо поехал назад, в Дубское.
Вот всегда с Катей так! Максим внезапно разозлился. В конце концов, пять лет прошло, что из него монстра делать?! Устала ведь, еле ноги передвигает. Подвез бы ее спокойно до дома, так нет!
Он усмехнулся. Ехали, светскую беседу вели. Как просто знакомые. Ага, знакомые, как же! У него сердце по мозгам колотило, а у нее щеки рдели, будто с мороза, и взгляд в одну точку! А почему бы по-человечески не поговорить? Максим совсем не собирался на нее набрасываться. Поговорить-то можно?! Будто только у Кати страдания! Вот ему домой, к родителям, в Луговое, даже ехать не хочется! Мать достала: пора жизнь устраивать, семью заводить, ну и в том же духе до бесконечности!
Максим от отчаяния скрипнул зубами. Вот что матери не так, что?! Он не курит, не пьет, голова на плечах имеется, да и руки откуда надо растут! Так нет, женись, сынок, срочно. Да был он женат, елки-палки! Как будто мать не знает!
Через год после приезда в Беларусь встретил Олесю. С Катей — почти одно лицо, только у Олеси волосы светлые, да ростом она повыше. Похороводились с полгода, да и расписались по-тихому.
Какая свадьба?! Она у матери одна, отец умер давно, родни никакой. А его мать разве ферму бросит хоть на неделю?! Собрали с Олесей подруг-друзей и в загородном ресторане отметили.
А что потом было, лучше не вспоминать. Нет, Олеся очень хорошая: добрая, красивая, домовитая. Только не любил он ее!
Возможно, они и притерлись бы друг к другу, привыкли, если бы ребенок родился. Да не получалось у них с ребенком! Два раза на большом сроке беременность прерывалась.
Врачи руками разводили: «Что вы хотите, глубокая недоношенность, плод нежизнеспособен!»
Оба раза — мальчики! Максим точно знал: это его судьба наказала!
А с Олесей они развелись. Он не хотел — она сама на развод подала. Сказала: «Зачем мучиться, ладно бы ради детей! А так, без любви, зачем?!»
От тягостных воспоминаний стало совсем невмоготу, заломило в груди.
Максим остановился, вышел из машины, походил по обочине. Дышать стало легче, боль улеглась. На дорогу с леса спускались густые сумерки.
Он вернулся в машину, и через минуту золотистое «рено» тронулось в Дубское.
***
Катя
13 августа 2020 года, четверг
Катя сошла с крыльца в предрассветную утреннюю прохладу. Солнце еще не поднялось, но первые его теплые лучи уже пытались пробиться через розовато-жемчужное одеяло облаков.
Она вдохнула свежий, влажный, наполненный ароматами отцветающих луговых трав и сосновой смолы воздух.
Стояла легкая тишина. Птицы, видимо, досматривали последние сладкие сны перед пробуждением. Издали, от трассы, донеслось шуршание шин пролетевшей на огромной скорости одинокой машины.
