своими пальчиками и это восстанавливало его силы лучше, чем любые лекарства. Трубку от дренажа Седых замаскировал одеялом и желтого цвета жидкость из неё неслышно капала в баночку под кроватью.
На третий день врач разрешил Пете пить компот – после воды без газа это в радость! А ещё ему разрешили ходить в туалет, это лучше, чем в утку – не напрягаешь коллег по несчастью.
Веста принесла компот из чернослива и это было дважды благословенным событием. Петя посмотрел его на свет, понюхал, пригубил, покатал во рту. Проглотил, зажмурился от удовольствия:
– Это лучший компот в моей жизни!
Веста улыбалась и любовалась на небритого и лохматого мужика. И мужик жмурился от удовольствия. Остальные пациенты оценили Весту. Наиболее опытные посоветовали немедленно жениться на такой красавице и умнице, а если балбес Петя этого не сделает, то они сами женятся и останется он один в горе и смятении бобыль бобылем. Угроза страшная. От неё Петя попытался спрятаться на диване, с которого не очень хорошо было видно телевизор, но скоро картинки в ящике надоели и он вернулся в палату. И стал читать книжку. Швейк не подвел и вселил бодрость в душу и силы в чресла.
Распорядок дня в горбольнице №2 Приозёрска:
6.00 – уколы
7.00 – обход (доктор говорил такие мудрёные латинские названия, что Седых так и не понял, какие у него осложнения и сколько их)
8.30 – завтрак (кормили вкусно! Но пока не Петю)
9.00 – 10.00 перевязки (лучше купить хороший пластырь в аптеке на первом этаже)
13.00 – обед (первое, второе и компот, но пока не для Пети:)
14.00 – Тихий час
18.00 – уколы
21.00 – ещё уколы (обезболивающие)
22.00 – отбой (но далеко не всегда хочется спать)
Петя снова звонил и снова объяснял всем, почему к нему не нужно приходить. Только на пятые сутки ситуация изменилась к лучшему. Во-первых, сняли дренаж (торчащую из живота трубку). Теперь Седых рассекал больничный коридор не как подраненная черепаха, а как полубодрый ёж! Во-вторых, после надоевшей воды разрешили Кефир – он казался амброзией!
Седых не решался много ходить после операции. Ошибка. От недостатка движухи у него случилась непроходимость, то есть кишки «слиплись» и не хотели пропускать через себя пищу. Переработанная вода в виде мочи выходила, а пища где-то терялась. Долбили запор и обычным средством – клизмой, и инновационным – уколом какой-то адской смеси, которая очень быстро гнала Петю в туалет. Вообще туалет стал для него самым посещаемым местом больницы, а в столовую (где он всего-то попробовал кашу) ему снова путь был заказан. Хуже всего, когда сначала медсестра делала укол, а потом в нагрузку ставила капельницу. Просто укол подгонял бежать в туалет, а для этого нужно было освободиться от якоря-капельницы. Короче, проще от аппендицита избавиться, чем непроходимость после него преодолеть.
Вены у Пети – мечта наркомана, толстые, как синие канаты. Но даже в них не всякая медсестра могла воткнуть иглу от системы. Некоторые искали-искали тыкали-тыкали иглой в одну руку, потом в другую… в общем для не очень терпеливого мужика, коим Седых и был, это превращалось в сущие мучение! Один нюанс: капельница с катетером ставится гораздо легче, чем капельница без катетера. Но двигать рукой с катетером тяжелее, чем без него. И тут надо выбирать. Петя попросил, чтобы снова поставили катетер (предыдущий забился).
Во второй горбольнице Приозёрска работали замечательные врачи и медсестры – профессионалы и умницы! Они каждый день боролись за жизни и здоровье пациентов. Подавляющее большинство выписывалось в срок.
Но Смерть всегда рядом…
В палате, где с непроходимостью мучился Седых, лежал мужчина, ему стало хуже, его перевели в реанимацию, там трое суток боролись за его жизнь.
Но Смерть всегда рядом… И она пришла.
Родственники забрали тело, а куртка осталась висеть на стуле.
Как-то раз попрыгунья игла от капельницы выскочила из вены Пети и физраствор пошёл под кожу (а непутевый пациент смотрел видеоприколы на планшете и не заметил этого). Итог: левое предплечье стало как у Шварценеггера, а правое осталось как у Седых. Нюанс: физраствор – это вода с солью, когда она течет не туда – не замечаешь. Вот если системой с антибиотиком тебе мимо вены промахнулись – это сразу почуишь, ибо жжёт сильно. А солевой раствор просто уходит в руку и ты этого не чувствуешь. Петя прибежал к врачу, он посмотрел, говорит: «Да, Седых, везде ты приключений найдешь!» Пете обмотали руку бинтом со спиртом и завернули повязку в бумагу, зафиксировали эту термальную баню. На следующее утро отек с руки стёк (каламбур!)
Запись вКонтакте: ночью приснился огромный шведский стол – мясо, рыба, сыры, салаты… А я искал постную кашу:)
Веста принесла йогурт и отварную свеклу. Свекла невкусная, как и йогурт. Но Петя кушал всё из рук любящей и любимой женщины и убеждал себя, что всё это пойдёт на пользу. И ему становилось лучше.
В один из одинаковых дней санитарка произвела расследование – кто курил в туалете? Допрос виновного не выявил. Необходима генетическая экспертиза :)
Еще одна сценка из палатной жизни: Врач идёт, видит пациент мясной пирог лопает, аж щёки трещат. Врач ему подзатыльник и строгий выговор. Вчера он с животом загибался, а сегодня пищу запрещённую лопает. А пациент хлопает глазами и недоумевает: «Как это жить без сочного мясного пирога?!»
Самое страшное, что может с вами случиться в больнице, – к вам в палату проникнет храпун. Дома храпун храпит только ночью, но, попадая в благотворную больничную среду, храпун начинает храпеть с нечеловеческой мощностью в любое время суток. Храпун храпит после завтрака, храпит после обеда, храпит после ужина вплоть до завтрака. Глаз сомкнуть нельзя! При этом храпун активирует латентных храпунов в палате (до этого незаметных) и вот уже целый хор храпит на все лады! Штукатурка сыпется, фундамент трескается, храп достигает земной оси и смещает её…
Я храплю, следовательно, я существую – вот принцип жизни храпуна. От храпа не помогут ни беруши, ни музыка в наушниках, ни подушка… Только удавка!
Был бы я режиссёром – снял бы фильм ужасов "Ходячие храпуны".
Хроники аппендицита, день тринадцатый. Петя проснулся не выспавшийся и злой. Хули люди храпят? На хрена эту бодягу выпестовала эволюция человека разумного?
На четырнадцатый день мучений-лечений у Седых родились следующие прозаические строки:
Если бы у меня были алмазные зубы, я бы перегрыз металлическую спинку кровати.
Если бы у меня были титановые когти, я бы расцарапал
