и совсем уж невпопад проговорил:
— Знаешь, даже хорошо, что глава… — запнулся, — бывшая, передала тебе браслет при жизни.
Я выразительно приподняла бровь и замерла, ожидая продолжения.
— Хоть бабушка так и не смогла в своё время родить девочку, кэрра Хаяси с мужьями уж очень старалась в этом вопросе. Как ты должна понимать, у меня полно́ дядек и братьев. Женатых. И так как женщин несмотря на долголетие в мире мало, у каждой есть свой клан. Да что там! У нас даже аукционы есть. Ну то есть… — он заметно смутился, — самые достойные нагаасуры нашего мира могут купить себе… То есть…
Я скрестила руки на груди.
— Ладно, скажу как есть. Хоть и представляю твою реакцию. У нас есть договор с другим миром, не твоим. Раз в двадцать лет мы забираем из мира Ясури тридцать невидных дев. Это плата нам за выигранную войну. Девы, как и ты обычные люди. Не надо так на меня смотреть. Я никогда в этом не участвовал и не планировал. Да и участь у девушек неплоха. Пусть их покупают и у них нет возможности выбрать себе мужей самостоятельно, зато о каждой заботятся, одаривают, чем только можно и носят на руках. Просто у них нет своего клана и поэтому они возглавляют клан мужей и…
Почувствовала, как заскрипели зубы. Эти уро… нагаасуры не только мужей дарят, но и чужими бабами, то есть девами торгуют. И в этом мире я должна вроде как отвечать за закон!
— Ох, — муж сглотнул и тихо так: — А у тебя второй глаз трансформировался.
— Что?
Ладони, видимо, тоже. На столе образовались небольшие борозды. Качественно так скатерть продрала.
— Я попрошу зеркало.
Когти тут же окутало дымком и они исчезли, испугалась, что то же самое будет и с глазом, но, к счастью, глаза стали одинаковыми. Пусть и с вертикальными зрачками линзовидной формы. Зато смотрелось не так страшно. Можно сказать, креативненько. Я себя даже более нормальной почувствовала, пока разглядывала отражение в зеркале. Видимо, успела насмотреться на хвостатых и смириться.
— Ладно, я хочу узнать к чему ты мне про ваш рабовладельческий строй рассказываешь.
— Ты просто попала в похожую ситуацию. На Асахари женщина не может быть вне клана. Она либо его глава, либо в подчинении у главы. А так как муж у тебя пока только один и войти в другой клан ты не можешь…
— То Асами решила оставить тебя в клане и меня в том числе.
— Да, — муж выдохнул. — Мне кажется она даже рада, что ничего с кэррой Ногути не получилось. По крайней мере, когда я видел бабушку перед прогулкой, она выглядела довольной.
Знаю я, почему она была довольной. Ещё бы такую аферу провернула. И жену внука не отравила и обязательства перед богиней на чужие плечи скинула.
— Хотя рада такому раскладу только она.
«То есть ты, дорогой муж, не рад», — я даже кулаки под столом сжала, чтобы ничем себя не выдать. Неприятно быть навязанной. Тэкеши перемену моего настроения не заметил.
— Что было бы, если ты женился на нагаасурии, которую подобрала Асами?
— Я вошёл бы в род Ногути. Клан зелёных змей перестал бы существовать. В поместье вызвали бы посланника храма и браслет получила жена одного из братьев или дяди. Клан сменил бы название. Да и всё, наверное. Обычная практика. Именно так кланы и получают своё влияние.
— То есть завтра я буду кому-то костью поперёк горла, — остро захотелось свалить из этого мира.
— Всем. Каждая из жён моих родственников попыталась бы подкупить посланника храма, чтобы браслет главы отдали ей. У нас обширные земли, да и влияние благодаря бабушке сильное. А так ты уже глава клана и пока ты жива никто не посмеет прикоснуться к нему. Мне видеть не приходилось, но говорят он, — кивок на проблемную драгоценность, — в некотором роде живой. И именно им бабушка ставила подпись на все документы.
Я покрутила браслет в руке, но ничего похожего на печать не нашла.
— Просто коснёшься им бумаги, когда понадобиться.
Какая занимательная драгоценность. И принадлежит мне. Хотя мне кажется, что ключевой фразой здесь должно быть «пока жива». Воткнула вилку в так и нетронутое мясо.
— Вызови, пожалуйста, повозку. Я сыта.
По горло.
Домой возвращались в тишине. Хотя я не раз замечала пристальный взгляд мужа и то, как нагаасур размыкает губы, словно хочет что-то сказать, а потом сжимает их, превращая в тоненькую ниточку. В этот момент я отворачивалась к окну, никак не облегчая попытки высказаться. Всё что можно он уже сказал. И даже больше. Я до сих пор чувствую нерациональную обиду из-за того, что он мне не рад. И ведь глупо, знаю. А всё равно обидно. Вторая поездка по ощущениям вышла намного лучше. Меня больше не мутило и не укачивало. Так что стоило повозке остановиться, как я первой выскочила из неё.
— У тебя разве нет своих дел? — строго спросила у мужа, почувствовав тяжёлый взгляд в спину.
И да, я впервые порадовалась, что в этом мире такое неравенство. Так сильно хотелось остаться одной, что я, не раздумывая, использовала зависимое положение Тэкеши.
— Вернусь в управление, — он легко понял мой взгляд.
Я отвернулась и тихонько вздохнула.
Правильно, успею остыть. Не хватало ещё наговорить с три короба, а потом думать, как извиняться. А холодность… Её всегда можно объяснить. С бывшим не раз такое прокатывало.
«Именно это и сгубило отношения», — шепнул внутренний голос. Но я быстренько его заткнула, уверив себя, что если мужчина гад, то его и могила не исправит. Бывшего никто не заставлял врать насчёт моей внешности и характера. Мог бы добиваться всего честным трудом, а не выезжать в свет на моей спине.
Уже на ступеньках поняла, что не смогу сидеть в комнате. Вероятность того, что накручу себя, стремилась к сотне из десяти. Так что входную дверь я открывала уверенно, точно зная, чем займусь.
Асами даже не удивилась, когда я взмыленная коротко постучав, ввалилась в её спальню. К тому времени я успела оббежать все три этажа, заглянуть в каждый уголок и ничего не найти. Ни слуг, ни бывшей главы. И только добравшись до самого верха, чердака, как я думала, обнаружила святая святых хозяйки этого дома. Чердака не было. Зато имелась огромная спальня под крышей, наполненная таким количеством подушек, что кэрру Хаяси я приметила не сразу.
— У меня было очень много мужей, — заметив мой ошалелый взгляд, пояснила она. — И я не из тех нагаасурий, кто заставляет возлюбленных стоять в очереди, ожидая ночи. Так что пришлось подумать,
