моей радости. Я задумался над словами друзей. О чем это они? Я влюбился? Ну уж нет. Не надо мне такого счастья. Плавали — знаем. После таких отношений горит все синим пламенем. Да еще и «запах гари» годами не выветривается. Больше не хочу ничего. Да и не в моем она вкусе вообще. Глаза только красивые, изумрудные, необычные. Смотрит на меня ими и проникает прямо в душу. Нет, от такой девушки нужно держаться подальше. Такая легко проглотит или пожует и выплюнет без сожаления. Пусть лучше мужик её с ней мучается, а мне и одному неплохо.
Вроде только задумался на пару минут, а уже настала моя очередь бросать шар. Когда Леха уже успел сделать свой бросок? Я с первого раза выбил «Страйк» и со спокойной душой отправился в туалет. Пиво начинает давать о себе знать.
Уже выходя из туалета, открыв двери, услышал хлопок и следом за ним детский плач. Заглянул за дверь и увидел источник шума. Девочка, дочка Колючки, потирала лоб и плакала. Видимо врезалась в дверь. Тут же подбежал парнишка, лет восьми-девяти, наверно ее брат. Он спросил у нее:
— Эй, Полька, ты как? Ты чего совсем не видишь, куда бежишь?
Девочка не успела даже ответить, так как следом коршуном налетела Колючка. Она, слегка запыхаясь, сразу начала допрос:
— Полина, что он тебе сделал? Это он тебя обидел? — и переводит свой убийственный взгляд на меня.
От неожиданности девочка сразу перестает плакать, а вот я, честно сказать, офигеваю. А че сразу Игнатьев-то виноват? У меня нет рентгеновского зрения, чтобы за дверью мог ее разглядеть. Но судя по грозному виду Колючки сейчас ее это вообще никак не волнуют. Даже если бы я сейчас мимо просто пролетал, то все равно был бы виноват. Почему она так предвзято ко мне относится?
Колючка присела на корточки и стала рассматривать лоб девочки. Девочка ей в этот момент объясняла, что гналась за братом и врезалась в дверь. Колючка всё прощупала и вынесла вердикт, что ничего страшного, просто будет очередная шишка. Я не удержался и решил ее подколоть:
— А может лучше к врачу обратиться? Помнится что кто-то далек от врачевания.
Ох, этот взгляд. Просто гром и молния, хотя нет, это уже полный смерч. И по ощущениям, он сейчас обрушится на меня со всей мощью. Пора сваливать. Пока она выпрямляется, я обхожу их компанию и спешу к друзьям. Но слышу грозный приказ:
— Стоять!
От неожиданности и в растерянности я резко остановился. Сам не знаю почему. Да что она о себе возомнила? Это уже сверх наглость. Сейчас я выскажу всё что о ней думаю, я и так долго терпел, и сдерживался. Развернулся и при этом начал говорить:
— Слушай, это уже переходит…
Не успел договорить, так как увидел, что Колючка заливается смехом. Через пару секунд она успокоившись произнесла:
— Вообще-то это я племяннику сказала, а не тебе. Виталик, — перевела взгляд на парня, — подожди сестру и хватит убегать от нее. Она все время пытается тебя догнать и видишь, к чему это приводит?
Только сейчас заметил, что чуть поодаль от меня стоит тот самый паренек. Вот я лопух. Как сказал бы Штирлиц: "Я еще никогда не был так близок к провалу". Паренек подошел к Колючке с девочкой, нехотя взял за руку девочку и повел ее к столику. Я тоже решил последовать его примеру, это ж надо было так облажаться. Развернулся к игровым дорожкам, но услышал как за спиной едва слышно Колючка произнесла:
— Большой, странный, но дрессированный.
Это она про меня? Я остановился. Твою мать. Но вот этого я точно не спущу. Развернулся и уверенными шагами пошел к ней.
Глава 14
Я зол. Я ей что собачка? И какое она вообще имеет право говорить такие слова про меня? Ведь это она про меня? Или опять про своего племянника? Ну что, Рома, готов второй раз наступить на те же грабли? Хм. Пожалуй, рискну, уж больно часто она нарывается. Пора бы уже поставить ее на место.
Подошел вплотную, глубоко и часто дышу, ведь я на взводе. Она смотрит на меня своими зелеными глазами, слегка сжалась. Растеряна, напугана? Тут же вся моя злость испарилась. Почему-то появилось странное желание — защитить, успокоить. Да о чем это я? Защитить ее? Да она сама кому хочешь глотку перегрызет. От кого защитить, от нее самой? Останавливаюсь на расстоянии вытянутой руки, заглядываю ей в глаза и произношу:
— Слушай, я всё, конечно, понимаю. Ты со странностями, что-то постоянно пишешь в своем блокнотике, шифруешь, грубишь, упорно и даже нагловато следишь за мной. Но это не дает тебе права, так обращаться с незнакомыми людьми, ты так не считаешь?
Она не прерывает наш зрительный контакт, смотрит уверенно и с вызовом. Мгновенно отвечает мне:
— Это я со странностями? Слежу за тобой? — улыбнулась. — Это было бы смешно, если бы не было так грустно. — Делает шаг мне навстречу, сокращая между нами дистанцию. — Я пишу в блокноте, как ты выразился, но в этом нет ничего криминального или предрассудительного. Заметь, при этом, я ни к кому не лезу, по чужим столикам не бегаю. А вот что ты искал на моем столике, это вопрос открытый. Как мы уже разобрались, соль тебе нафиг была не нужна. — Сканирует меня взглядом, а я не могу оторвать своих глаз от ее изумрудных огоньков. Они, как очи змеи, парализуют меня, соблазняют, обезоруживают. — Потом зачем-то наплел моей племяшке про Деда Мороза? — Племяшке! Это не ее дочь. Почему-то эта информация радует. Да что вообще происходит? Эх, вы, птички-воробышки, бросили меня на растерзание этой гадюке. Хотя, вас тоже можно понять. Перед таким удавом никто не устоит. Но я ведь не мышь! Так, Рома, ты же большой, сильный, смелый. Берем себя в руки! Но ее следующая фраза оказывается неожиданной. — И кто из нас двоих после этого странный?
Ее вопрос застал меня врасплох и почему-то, взглянув на ситуацию ее глазами, мне стало смешно. Наверно со стороны это правда странноватым кажется. На ум сразу пришло выражение, которое я вслух и произнес:
— Да походу, тут два сапога-пара.
Я улыбнулся и она, нехотя, вслед за мной тоже улыбнулась. Что-то в ней есть загадочное, доброе, нежное, завораживающее. Но это становится заметным, только когда она улыбается. Протягиваю ей руку и говорю:
— Роман. Будем знакомиться?
Она раздумывает пару секунд, затем кладет свою руку в мою. Такая у
