еще сплошной туман. Факты необходимо рассмотреть каждый по отдельности, упорядочить и свести воедино. Кропотливая работа, но без нее не обойтись. Майор распахнул окно, впустил в комнату свежий вечерний воздух.
— Давайте-ка еще раз все по порядку, — предложил он Гайеру.
Зазвонил телефон.
— Майор Бауэр слушает. — Он сделал Гайеру знак снять трубку параллельного аппарата. Обер-лейтенант тотчас вооружился блокнотом.
Звонили из ростокской полиции. Несколько часов назад Бауэр запросил у них данные о Д. Б. И вот ответ.
Д. Б. — это Дитер Берн, уже не первый год плавающий судовым врачом на «Планице». При сопоставлении дат на почтовых марках, которые Рози Хайдеке собрала для своего младшего брата, и мест отправки удалось неопровержимо доказать, что в эти дни в соответствующих портах находился именно «Планиц». Сейчас он стоит на рейде ростокской гавани, двое суток назад пришел из Индии. Большая часть экипажа в данный момент на берегу. Насчет доктора удалось выяснить только, что он тоже сошел вчера на берег, ночевал не в Ростоке, предупредил, что едет в Лейпциг. Лейпцигский адрес его на «Планице» известен. Сегодня днем он вернулся и был доставлен катером на борт.
— Нам побеседовать с ним? — спросили ростокские коллеги.
— Это мы сделаем сами, — ответил Бауэр. — Но буду признателен, если вы незаметно установите за ним наблюдение. До нашего приезда.
Он вопросительно взглянул на Гайера и, когда тот отрицательно помотал головой, поблагодарил за информацию, а затем положил трубку на рычаг.
— Как вы относитесь к свежему воздуху Балтики?
— Думаете, он пойдет мне на пользу? — уже догадываясь, к чему клонит майор, спросил Гайер.
— Еще бы, особенно с утра пораньше. Вызовите служебную машину. Если поднажмете, к шести будете там.
Гайер взялся за телефон.
5
Вечер был погожий, как и накануне. На улицах оживленно, в кафе потели официанты и посетители, в скверах и парках гуляли парочки. Работали кинотеатры, световые рекламы заливали пестрыми огнями вечерние дома и площади. Все как обычно, будто ничего не случилось.
Доктор Виттиг чуть ли не физически ощущал этот контраст. Вчерашней приподнятости как не бывало. Он спокойно остановил машину. Медленно взошел по лестнице.
— Добрый вечер, — сказал он Аните.
— Привет, — откликнулась та. — Вовремя ты, сейчас будем ужинать. Ради праздника у нас сюрприз — маринованная селедка. Вкуснотища! Думаю, ты оценишь. Как прошел день? Успешно выдержал? Я лично так себе. С утра еще ничего, а после обеда устала жутко. Хоть плачь. И, как назло, сегодня было собрание.
Виттиг сел за письменный стол и устремил взгляд в окно, на дома напротив. На улице шумели автомобили, и он машинально отмечал, каких они марок и даже из каких гаражей. Аните он не ответил, будто и не слышал ничего. После разговора с майором Бауэром его мысли все время возвращались к одному и тому же. Неотвязно. И главное, он совершенно не представлял себе, как далеко можно и нужно идти в этом направлении.
Анита внесла ужин. Странно: сидит, смотрит в окно, и стол не накрыл. Она отставила поднос и, не спуская глаз с мужа, вынула из шкафа скатерть.
— Что с тобой? Неприятности? Может, ваша вчерашняя операция обернулась неудачей?
Она похолодела от страха, ведь для него это был бы тяжелый удар — после целого года напряженнейшего труда. Но он легонько улыбнулся, и она поняла, что ошиблась.
— Тут все в порядке, не тревожься, — сказал он, и Анита громко, с облегчением вздохнула. — Пациент чувствует себя отлично. Ни малейших осложнений. Он даже усиленно рекомендует всем наш анестетик: дескать, красота, ничего и не почувствуешь. Лучшего сподвижника трудно пожелать.
— Тогда в чем же дело?
Виттиг встал и прошелся по комнате. Закурил сигарету, по обыкновению долго искал пепельницу, затем усадил Аниту в кресло.
— Сядь. Ты должна мне помочь. Пожалуйста, не перебивай. Я должен во всем четко разобраться, чтобы знать, как вести себя дальше. Ужин подождет.
Анита слушала его с удивлением — непривычная серьезность в голосе мужа подсказала ей, что речь пойдет не о пустяках.
— Что за человек Альфред Штрубе? — неожиданно спросил он.
Анита недовольно нахмурилась. Этот вопрос вызвал в ней волну протеста. Что ему втемяшилось в голову? Что произошло? Непонятно. Да и вчера он тоже интересовался Альфредом. Анита нахмурилась, и Виттиг, заметив это ее движение, добавил:
— Ты здесь ни при чем. Мне просто хотелось бы узнать, какой он, каким он тебе запомнился. Что, по-твоему, можно от него ждать?.. После я скажу тебе, почему задал этот вопрос.
Звучит весьма таинственно. Но раз ему это нужно, пожалуйста, она расскажет. Анита старалась вспомнить. Верно, когда-то Альфред Штрубе за ней ухаживал. Водил в кино, в театр, в танцзалы, зачастую темные и проку-репные. Весельчак, симпатяга, настоящий друг. Убежденный отличник. Работящий, честный, целеустремленный. Ее обручение с Виттигом перенес мужественно, с чуть смущенной улыбкой, и она потом не могла избавиться от подозрения, что он любит ее до сих пор. Как ни странно, Штрубе и Виттиг никогда не встречались.
— Ты давно не имела о нем вестей?
— Давно. Вскоре после выпуска мы потеряли друг друга из виду. До вчерашнего вечера. Я только слышала как-то, что он большей частью работает за границей. Но и это было несколько лет назад.
— Как на твой взгляд, он изменился? Никаких странностей ты в нем не заметила?
— Да нет. По-моему, он все тот же. Интерес к профессиональным вопросам, энергичность, прямо-таки юношеская веселость — все как раньше.
— Можно ли — пожалуйста, подумай хорошенько! — можно ли ожидать, что он, скажем, нарушит закон и вообще поступит нечестно? — спросил Виттиг и рассказал о том, что произошло в лаборатории. Она слушала как громом пораженная. — Я вовсе не хочу оскорбить Штрубе. Но майор несколько раз спрашивал меня, проявлял ли кто-нибудь в последнее время повышенный интерес к нашим опытам с РМ-089. Кажется, дело пахнет промышленным шпионажем, так я, во всяком случае, понял по кое-каким намекам. А Штрубе, по-моему, более чем откровенно интересовался нашей работой, ты сама свидетель. Вдобавок тут есть еще один любопытный момент: он много лет жил за границей. Нам неизвестно, с кем он поддерживал там контакты.
— Ерунда, — решительно возразила Анита. — Штрубе на такое не способен. Или он в корне переменился. Экономический шпионаж и убийство? Не-ет, никогда. Ну сам подумай: как он мог это сделать, если весь вечер и полночи провел вместе с нами.
Виттиг бросил мерить шагами комнату, остановился перед нею и с отчаянием произнес:
— В том-то и дело. Вот тебе первая неувязка. С нами Штрубе провел именно полночи, а не всю
