Книга Поцелуй меня ложью - С. М. Сото

class="p1">Он двигает рукой по члену, будто вид между моих ног слишком велик, и он больше не может сдерживаться. Запустив кулак мне в волосы, он дергает их и грубо входит в меня. Я не могу подавить животный шум, поднимающийся из горла. Моя киска ощущается использованной, но часть меня не хочет, чтобы он останавливался. Он не может остановиться.

Он внезапно выходит, и я не знаю, почему я это делаю, но я вырываюсь из его хватки. Опустившись на колени, я хватаю его член и беру в рот, пока он не проливается мне в горло.

— Дерьмо, ты невероятна, — выдыхает он, не сводя с меня глаз.

Его взгляд испепеляет меня, оставляя огненный след на моей коже. Он словно клеймит меня.

Он помогает мне подняться, и мои ноги дрожат. Мой желудок трепещет с силой бабочек от того, как он смотрит на меня так пристально, словно хочет опустошить меня целиком. Хотя он только что сделал это.

— Ух ты, — выдыхаю я, и он усмехается.

Улыбка расплывается на моем лице, и следующее, что я помню, его губы на моих в жестоком поцелуе, который крадет мое дыхание. Он практически высасывает воздух из моих легких.

Мои глаза слегка расширяются, когда я чувствую, как твердость База упирается мне в живот.

— Это…? — я смотрю вниз, и, конечно же, он снова твердый. — Как ты можешь быть снова готов? После этого не меньше? — спрашиваю я, совершенно ошеломленная.

Он ухмыляется, ловко расстегивая рубашку и снимая оставшуюся одежду. У меня пересыхает во рту, до боли пересыхает, когда я полностью вижу его бронзовую кожу, пресс, который может посоперничать с моделями по всему миру, и эта глубокая V-образная дорожка, заставляющая меня умирать, чтобы провести рукой или даже языком по каждой частички его тела.

Я тянусь вперед, погибая от желания сорвать с него рубашку, но он обрывает меня, материал все еще скрывает от меня большую часть его тела.

— Я только начал с тобой, Маккензи. Сними платье. Я хочу видеть твое тело, когда буду трахать тебя в этот раз.

Ох, пресвятая матерь всего святого! Этот рот.

Я раздеваюсь, и обычно уклоняюсь от того, как он смотрит на мое тело. Вместо этого я наслаждаюсь, как его глаза скользят по моей груди вниз к гладкому, чистому холсту на вершине между бедер.

На этот раз, когда наши тела сталкиваются, я обнимаю его за шею и прижимаюсь к его губам. Он позволяет мне контролировать поцелуй в течение всего двух секунд, прежде чем берет верх, показывая, что он способен сделать со мной. Он поворачивает меня, толкает мое тело через край дивана и входит. Мои пальцы скребут ковёр с каждым его толчком, и стоны отражаются от стен. Он сжимает одно из моих бедер и наклоняет его в сторону, так что его толчки поражают меня в более глубоком, новом положении. На этот раз оргазм пронзает меня гораздо быстрее, и я кричу. От того насколько громко и раскованно это звучит, в горле становится дискомфортно.

Но это его не останавливает. Он толкает меня на диван, изводя мою киску своими опытными движениями. Моя задница в синяках от его хватки и шлепков по коже, но я не могу перестать сопротивляться, желая большего. С моими волосами, обернутыми вокруг его кулака, он тянет, выгибая мое тело в неудобном положении. Он дергает за пряди, а затем его рука скользит между мной и диваном, чтобы поиграть с моим клитором. Кружа по затвердевшему бугорку тыльной стороной ногтя это посылает электрические разряды прямо в мою киску.

Я судорожно сжимаюсь вокруг его толстого члена, кончая на него всем телом. Он не останавливается и не замедляется, просто продолжает двигаться, пока не завершает в меня. Когда мы разъединяемся, мое тело вздрагивает от осознания того, что мы не использовали презерватив.

— О Боже.

— Черт, — шипит он одновременно со мной.

Мы обмениваемся взглядами. Он, похоже, разрывается между желанием насладиться послесвечением прихода и злостью на себя и на меня за то, что мы были так беспечны.

— Я принимаю таблетки.

Мышцы на его лице все еще не расслабляются. Его глаза расчетливо наблюдают, будто он пытается понять, лгу я ему или нет. Будучи генеральным директором, я уверена, что он сталкивается со многими девушками, которые лгут о таких простых вещах, как это, просто чтобы попытаться удержать такого мужчину, как он, в своей жизни, но я бы никогда этого не сделала. Рождение ребенка в этом мире должно быть обоюдным решением и никогда односторонним.

Другая мысль торопливо пронзает меня, и мое сердце сжимается в тисках.

— У тебя ведь нет… никаких заболеваний?

Его губы сжимаются. На его лице появляется гримаса, словно мой вопрос пощечина.

— Я чист. Я часто проверяюсь.

Я вздыхаю с облегчением.

— То же самое. Ну, не так часто, но опять же, я не так часто занимаюсь сексом, так что да…

Я замолкаю, понимая, что несу бред. Выражение его лица, кажется, проясняется, темная аура рассеивается, и он усмехается, слегка качая головой.

— Ты такая милая, когда волнуешься, — замечает он, заправляя выбившуюся прядь волос мне за ухо.

Это чувство так расходится со всем, что я видела от База до сих пор, и это согревает мое сердце.

— Спасибо, — бормочу я, опуская голову, чтобы больше не смотреть на него.

Не знаю, кто эта девушка. Та, кто продолжает краснеть и уворачиваться от этого человека, все же является сексуально ненормальной в его присутствии, готовая позволить ему делать с собой все, что ему заблагорассудится. Как будто старая Маккензи опрометчиво снова появилась, и я не знаю, как заставить ее уйти.

Он мягко сжимает мой подбородок подушечками пальцев, и мы встречаемся взглядами, от голубого до орехового, прежде чем он наклоняется и целует меня до бесчувствия. Мне требуется больше времени, чем нужно, чтобы вспомнить, как дышать. Делать глубокие вдохи, не не должно быть так сложно.

— Жди здесь, — приказывает он, уходя.

Еще одна команда. И Боже, это оставляет трепет в моем животе. Его длинный, хорошо снабженный член покачивается между мощными, мускулистыми бедрами, когда он направляется в ванную. Он ведет себя так, словно этот номер принадлежит ему, но в каком-то смысле так оно и есть.

Когда он выходит, у него в руках тёплое мокрое полотенце. Он использует его, чтобы протереть меня между ног и вдоль бедер, прежде чем использовать на себе. Мне с трудом удается сохранить нейтральное выражение лица. Он определенно не производит на меня впечатления мужчины, который когда-либо проявит такую заботу