службу к своему отцу.
Затем великий султан Алп-Арслан снарядил войска для похода на Сафид-шахр{190}. Между жителями крепости и [войсками] султана произошло жестокое сражение, но Аллах всевышний помог завоевать этот город. Отсюда султан направился к другому городу, под названием Ахал-Кала{191}. Стены этого города были в сто локтей{192} в высоту, а в ширину [еще] более того. С восточной, западной и северной сторон город окружали горы, на вершинах которых были неприступные крепости, а стены, о которых мы упоминали, находились на южной стороне. Перед этими стенами была [полоса] воды, такая, как Джейхун по глубине. Там был мост, но осажденные подняли его, и войска ислама потеряли надежду покорить этот город.
Султан Алп-Арслан раскинул свой шатер у ворот города, усердно молился и просил [Аллаха]. Султанские войска навели большой мост, и сражение разгорелось. Тогда из города вышли два человека, которые стали взывать к милосердию и просить пощады. Они просили у султана [дать им] справедливого эмира, который не позволял бы совершать преступления и не разрешал бы посягать на женщин. И султан направил к ним эмира Ибн Муджахида и Абу Сумру{193}. [Но], когда они миновали первую стену, их окружили грузины и бросились на них. Они оказались между двух огней: впереди них были мечи, а сзади — вода.
К султану вошел Саваб ал-хадим{194} в то время, когда султан молился (л. 22б), и сообщил, каково положение, и [сказал], что грузины набросились на мусульман и те отступили. Однако султан не прервал молитвы и завершил ее с покорностью и смирением. Затем он вышел, сел на коня и хладнокровно бросился в бой и проливал кровь [врагов], пока не вступил в город и не очистил землю от их скверны.
В одной из башен этого города оставались смельчаки, сражавшиеся против султана с большим упорством. Султан приказал обложить башню дровами, поджечь ее, и они сгорели там, превратившись в золу.
Султан возвратился в свой шатер в самом лучшем состоянии и в радостном настроении. Воины ислама захватили столько добычи, что ее [количество] нельзя было ни определить, ни учесть.
Когда наступила ночь, подул сильный ветер. У башни остались горящие поленья, о которых мы упоминали; ветер раздул пламя, разнес по городу, и он сгорел дотла.
Рядом с этой крепостью находилась другая могучая крепость{195}, и султан захватил ее{196}. Тогда царь грузин{197} направил [к султану] послов и подарки и стал стучаться в двери умиротворения и прокладывать путь к оправданию. Из ставки султана с грузинскими послами отправились эмир Темир ал-хаджиб и Айбек ал-хасс. Султан написал царю грузин, что тот должен либо принять ислам, либо выплачивать джизью, и [царь] согласился на [выплату] джизьи{198}.
[ГЛАВА 14]
Поход великого султана 'Адуд ад-Даула Абу Шуджа' Алп-Арслана ибн Да'уда ибн Мика'ила ибн Селджука из [страны] грузин в ар-Рум
(л. 23а) Затем султан устремился в страну ар-Рум. Он направился в область Карс{199} и область Ани{200}, а также в [расположенные] рядом с ними два округа: Джавахети и Лори{201}. Население этих округов вышло навстречу султану и приняло учение [истинной] веры. Султан был охвачен большой радостью и ликовал. Он приказал подвергнуть всех их очищению, церкви были разрушены и построены мечети.
Султан не останавливался нигде, пока не достиг округа Ани. [Здесь] он увидел, что стены Ани подобны высоким горам и на вершине каждой стоит могучая крепость. Этот город был твердыней страны румийцев, и в этих крепостях находились их сокровищницы.
Жители города подумали, что султан и его армия — это купцы: ведь до сего времени они никогда не видели войско своих врагов.
Султан разбил шатры на полях [близ] этого города. А из-города выехали всадники, которым было поручено охранять поля и [оросительные] каналы. Они хотели сказать воинам, [чтобы те] ушли с полей, но их опередила группа султанских гулямов, напав на них [первыми], и удивленные румийцы отступили. Султан стал их преследовать, пока они не вошли в город{202}.
Когда султан стал рыскать по их стране и достиг ал-Анджана{203}, румийцы пали духом и не выказывали [больше] усердия. Среди них возникли разногласия, и их мнения разошлись. Они почувствовали, каково могущество султана, и стали взбираться на вершины гор, которые опоясывали их город, словно стены, забрасывали бревнами и другими [предметами] все пути [в горы], преграждая этими ловушками горные дороги, (л. 23б) Султан приказал нефтеметателям (ан-наффатун) поджечь эти завалы и препятствия. Тогда румийцы спустились с гор и обязались платить джизью.
Султан предоставил управление ими 'амиду Хорасана{204} и Шамсу ал-хадиму{205}, и румийцы стали «давать откуп своей рукой, будучи униженными»[55]. Однако после этого румийцы стали сожалеть об этом перемирии и вступили в борьбу, Сражение усилилось, и султан приказал набить мешки соломой и песком и класть их друг на друга, пока не образуются высокие холмы. [На них] взобрались стрелки из пращи (арбаб ал-макали'), нефтеметатели, стрелки из стрелометов (румат ал-хусбанат) и камнеметов (ал-марасил) и метатели хаттийских [копий]{206} (ал-хаттийат). А румийцы выбрали в своем городе самых красивых женщин и безбородых юнцов, вывели их за город и поставили перед султанским лагерем, чтобы они соблазняли воинов, отвлекая их от сражения. Султан приказал собрать их и взять под стражу.
Султан и его войска стойко переносили жестокие битвы, совершенно забыв о пище, питье и сне. Затем султан построил крепость из дерева, ее покрыли навесом из войлока, пропитанного уксусом, и, [используя ее], султанские воины вступили в сражение, препятствуя румийцам взбираться на стены и башни. Воины разрушили углы стен и ворвались в город. Многие его жители погибли под копытами коней.
Султан построил здесь мечеть и, оставив в этом городе эмира с войском, поехал в Исфахан. Оттуда (л. 24а) он отправился в Керман, где его встретил его брат малик Ка-вурд сын малика Да'уда ибн Мика'ила ибн Селджука{207}. Затем из Кермана он выехал в Хорасан, далее направился в Манкашлаг{208}, где осадил эмира Кавшута и силой заставил его выйти из [его] крепости, а затем, удовлетворившись [поведением] эмира, вернул его в крепость{209}.
После этого у [султана] возникло сильное желание посетить гробницу своего [пра]деда эмира Селджука, и он двинулся в Дженд и Сабран{210}. Здесь его встретил Джанд-хан с множеством подарков. Затем он возвратился в хорезмский Гургандж и назначил эмиром
