— Кто приходит последним, глотает пыль, Нико. — Раздалось в ответ. Легкий французский акцент контрастировал с грубым тоном. Нас давно услышали и ждали с холодным нейтралитетом на лицах. Я постаралась не выделяться и никого не рассматривать, чтобы сойти за равного члена команды. Хотя мной никто, похоже, и не заинтересовался. Все пришли сюда с одной целью.
— Мы здесь не для того, чтобы меряться вашими эго. Что с лекарством? — Наталья взяла на себя роль эффективного парня. Могла бы спорить, что она не уступает им в силе. Или хорошо делает вид.
— Оно вон там.
Лысый темнокожий Убанги с татуировками на лице кивнул в сторону закрытой двери с кровавым пятном на сканере, под дверью в красных брызгах лежало несколько раздавленных ботинком глаз. Через большое обзорное окно я увидела в забаррикадированной изнутри комнате сжавшегося от страха человека в окровавленном белом халате, он прижимал к своей груди обрубок левой руки. Лицо человека было белым как его медицинская роба и мокрым от пота. Он был жив и практически не двигался, если не считать часто вздымавшейся груди.
— Сломать не можем. Окно разбить тоже. Вот, уговариваем, чтобы открыл сам.
— И что… получается?
— Немного подождем и откроет.
— Пока вы будете ждать, он истечет до остановки сердца.
Меня мутило от количества крови и частей тел. Пошатнувшись, я немного отступила назад в темноту, когда группа Николаса присоединилась к мозговому штурму. Неровным полукругом они обступили сканер на входе, решая вскрывать его или нет. Смотреть как они разорвут несчастного после этого, было бы выше моих сил. Мне хотелось бежать отсюда по коридору наружу и вдохнуть воздуха без металлического привкуса, без запаха вывернутых кишок. Я хотела назад к людям, к нашим занудным юридическим терминам и законам, которые когда-то превратили первобытное «сражение всех против всех» в цивилизованное общество, где каждому гарантирована жизнь.
Но все эти права и свободы сейчас летят в преисподнюю из-за того, что мы — мы, а не они! — посчитали свою жизнь ценнее той, которую не понимаем. Лаборатория! Место пыток сотен существ, о которых говорил мне тогда в машине Леонард, — она существует! Она всего лишь в двадцати этажах ниже моего рабочего стола, где спокойно стоят мои туфли, моя кружка с дурацкой надписью. И она всегда была здесь. Пока я носила бессмысленные бумажки по кабинетам, здесь страдали, умоляли, проливали кровь и умирали те, кого я должна была пусть даже формально, но защищать.
Мы сами создали своего врага, превратили его в дьявола с бездной боли в глазах. И если такие гуманные вампиры как Кармайкл теперь станут душегубами как этот Убанги, то мне смотреть в глаза этой бездне стыдно.
Оставив обсуждавших варианты вампиров в стороне, я с понурой головой подошла к стеклу. Мужчина полусидел в кровавой луже, тянувшейся от двери, спиной, прислонившись к перевернутой кушетке, сжимая в руке провод. Злобы на него у меня не было, лишь сожаление о том, что в этой жизни боль как плата за вход. Каждый платит свою цену. И мне нужно быть между ним и теми, кого он пытал, чтобы цена не стала слишком высока для всех нас. Чтобы у каждого был шанс.
Собрав все остатки храбрости в кулак, я подняла руку и постучала в стекло.
— Вы слышите меня? — я постаралась привлечь внимание раненного, но даже не была уверена, что стекло пропускает звук. — Я человек. Консультант из правового отдела на семнадцатом. Что я могу сделать, чтобы облегчить ваши страдания?
Маска, давно мешавшая мне на шее, полетела в сторону. Я глубоко вдохнула и постучала решительно и спокойно, посылая все свое самообладание обезумевшему от боли на полу.
Мужчина и не думал поворачивать голову, он был в шоке и смотрел в пол, закрывая и открывая глаза. Халат уже пропитал кровью голубую рубашку и грудь. Бордовая лужа под ним больше не увеличивалась, и я подумала, что ему, возможно, все-таки удалось остановить кровотечение. Второй рукой он зажимал оторванную чуть выше локтя конечность, сдавливая ее сетевым шнуром от какого-то электроприбора.
Наплевав на замолчавших в стороне незнакомцев, я повторила свои слова и громче забарабанила по пружинящему от ударов стеклу.
— Эй подожди, я не знаю твоего имени, детка, но ты же была с Жаном в Сабетте?
Я повернулась на этот голос с небольшим восточным намеком, не веря своим ушам.
— Мэхмет?!
— Рад, что ты меня помнишь. — Он точно не ожидал встретить меня здесь, как и моей искренней радости от этой встречи. — До скольки сегодня работаешь?
— Э… что? — Вопрос простой, но что он имел ввиду.
— Она не из эскорта, ты же слышал, она правозащитница из комитета. — Пришел мне на помощь Николас, не спускавший с меня глаз.
— Оу, — я съёжилась от смущения. — Я схожу за аптечкой для него.
Ускользая от прыснувшей от едкого комментария Натальи о том, что я покормлю и «за так», я поспешила юркнуть в первую попавшуюся дверь. Покопавшись в ящиках, не нашла ничего полезного. В следующем кафельном помещении я отыскала бинты, ножницы и даже шприцы. Взяв все, я вернулась к окну, где вампиры пытались достучаться до несчастного.
— Вы пробовали через вентиляцию? — спросила я, поискав глазами Мэхмета. У меня был к нему серьезный разговор, но он куда-то запропастился.
— Она слишком узкая, не пролезет даже твоя тощая задница. — Мне ответил лысый татуированный живодер. В его глазах был интерес и хищное предвкушение, от которого у меня онемели руки. Мои отпечатки пальцев точно не откроют сенсорный замок в той комнате, но он этого не знает. К моему облегчению, его осадил подоспевший Мэхмет.
— Спокойнее, Убанги.
— Я ненавижу ждать. А когда меня заставляют ждать, я хочу есть.
— Ты как животное, а тут нужно подумать головой. Страх не помог открыть эту дверь, этому парню нужно дать надежду.
Поразмыслив над словами Мэхмета, я пошла в смежный кабинет и под потолком нашла то, что искала. Узкое, как кошачий лаз, окошко вентиляции в лабораторию, с плотным фильтром, который можно вытащить, если найти стремянку.
Я взялась за стол, чтобы придвинуть его к стене и услышала за спиной вкрадчивый голос с певучими арабскими гласными:
— Извини, я не понял, кто ты?
— Я друг Жана. Как он?
— Не может ходить. Когда я оставлял их с владыкой, Жан все еще был без сознания, ему постоянно колют обезболивающее. Конские дозы. Если не достанем лекарство, ногу придется отнять.
— А голод? Как вы…?
— У нас с этим проще. Наши здоровые вампиры жертвуют кровь и кормят больных. Никакой истерии, как на других континентах. Но лекарство нужно срочно. — Минутку помолчав, он приблизился и шепотом добавил. — У владыки сломан позвоночник.
— Но он был здоров…
— Все решает сила. — С грустной улыбкой ответил он. — Когда ты показал свою слабость, всегда найдется тот, кто ей воспользуется. Сейчас его охраняют, завтра все может измениться.
