Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
существования. В случае нового «правого переворота» компартия оказывалась бы не подготовленной к нему, лишенной необходимой социальной базы, что неминуемо привело бы к ее разгрому. Успешное развитие Северного похода, с точки зрения Троцкого, делало ситуацию еще более опасной для КПК187. В случае победы НРА над силами милитаристов и объединения Китая под властью ГМД армия Чан Кайши получала возможность выступить против своего временного союзника – КПК, так как с завершением военной кампании на Севере Гоминьдан утрачивал заинтересованность в поддержке единого фонта с коммунистами188.
В ходе VII пленума ИККИ этот подход не получил полноценного освещения. Сказалось и временное отступление Зиновьева и Радека от поддержки оппозиции. Связанные с политикой Коминтерна до апреля 1926 г., они искали компромисса с Политбюро. Троцкий, лишившись сторонников, воздержался от активной полемики189.
С иных позиций рассматривали ситуацию в Китае представители Дальневосточного бюро ИККИ (комиссия в составе Г.Н. Войтинского, М.Г. Рафеса и Н.А. Фокина работала в Гуанчжоу в период 6 августа – 2 сентября 1926 г. – И. В.). Они частично соглашались с мнением М.М. Бородина, полагавшим, что Северная экспедиция неизбежно повлечет политическое поражение Чан Кайши и создаст условия для перехода власти в руки блока коммунистов и левой фракции ГМД. Однако если в ИККИ связывали будущее преобразование Гоминьдана с подъемом крестьянского и рабочего движения, «революционизацией масс», то М.М. Бородин делал ставку на внутрипартийные разногласия в ГМД и усиление позиций Ван Цзинвэя в качестве лидера оппозиции190.
30 ноября 1926 г. в ходе заседания Китайской комиссии VII пленума ИККИ свое видение ситуации в Китае представил И.В. Сталин. Она, по его мнению, обуславливалась «во-первых, тем, что революция в Китае, как революция национально-освободительная, будет направлена своим острием против империализма; во-вторых, тем, что крупная национальная буржуазия в Китае слаба… что облегчит дело гегемонии пролетариата, дело руководства пролетарской партии в отношении китайского крестьянства; в-третьих, тем, что революция в Китае будет развиваться при обстоятельствах, дающих возможность использовать опыт и помощь победившей революции в Советском Союзе»191.
Исходя из этого, И.В. Сталин предлагал активизировать деятельность коммунистов в ГМД, НРА, массовых объединениях: «Антиимпериалистический фронт будет тем сильнее и могущественней, чем скорее и основательнее втянется китайское крестьянство в революцию»192. Однако, оппонируя проректору Университета трудящихся Китая П.А. Мифу, он высказался против создания Советов в деревне до их формирования в крупных промышленных центрах. Основной опорой революции Сталин видел пролетариат, а носителем и распространителем новых идей – армию. Будущее национально-революционного движения в Китае он связывал с постановкой, в ходе борьбы с империализмом, вопроса о национализации железных дорог, промышленных предприятий и земли193.
Результатом работы VII пленума ИККИ стала резолюция от 16 декабря 1926 г. о положении в Китае, отражавшая позицию Сталина. В ней отвергался буржуазно-демократический характер революции194. Взамен постулировалась теория ее трехэтапного развития, основанная на выделении основных движущих сил: на первом этапе буржуазия; на втором – блок пролетариата, крестьянства и буржуазии; на третьем – «блок пролетариата, крестьянства и городской мелкой буржуазии, при устранении большей части крупной капиталистической буржуазии»195. Ключевой проблемой текущего этапа, переходного со второй на третью стадию, объявлялось проведение аграрной реформы. Из этого выводилась необходимость развития массового, в первую очередь крестьянского движения.
В рекомендациях компартии по взаимодействию с Гоминьданом резолюция VII пленума ИККИ ориентировала КПК на содействие в оформлении левого крыла ГМД «без попыток замещения его в руководящей работе членами компартии», последовательную критику колеблющегося центра и систематическую борьбу с правой фракцией. По своей сути, призыв к коммунистам «войти в кантонское правительство для того, чтобы поддержать революционное левое крыло» означал официальное признание курса на содействие только части ГМД196.
Формально данные решения не исключали возможность сотрудничества КПК и ГМД, призывая их к взвешенным и осторожным действиям, сохранению единого фронта. Однако фактически в декабрьской 1926 г. резолюции ИККИ о положении в Китае получила дальнейшее развитие тенденция к выдвижению КПК на руководящие позиции в революционном движении, углублению в Гоминьдане фракционной борьбы.
Тактика, направленная на раскол ГМД, проявилась в 1927 г. в ходе дискуссии в Гоминьдане о месте размещения ставки Национального правительства (Нанкин – Чан Кайши, Ухань – левая фракция ГМД). В обсуждение этого сугубо внутреннего вопроса вмешался М.М. Бородин, поддержав требование перевода правительства в Ухане. Он считал момент подходящим для разрыва с Чан Кайши. Позиция главнокомандующего НРА в партии, по мнению Бородина, была неустойчивой, а поддержка в армии – недостаточной для подчинения рабочего и крестьянского движений – основной силы КПК и левых. В беседе с секретарем юридического сектора постпредства СССР в Пекине М. Юшкевичем он утверждал: «У Чан Кайши ничего нет. Есть только главком Чан Кайши, а у него, пожалуй, 1-я дивизия, на которую он может положиться. А в Ухане все. Большинство армии за нами. Рабочие и крестьяне за нами»197. С точки зрения В. К. Блюхера, возможности для разрыва отношений с Чан Кайши после захвата Шанхая были упущены, а его популярность в армии возросла. Однако в переписке с Москвой М.М. Бородин старался представить исключительно собственное видение ситуации198.
Активность М.М. Бородина настораживала Москву. 15 февраля 1927 г. Китайская комиссия Политбюро ЦК ВКП(б) направила ему телеграмму: «…в вопросе о местонахождении центрального правительства Вам не следовало ставить себя в положение борющейся стороны, так как это может создать у китайцев впечатление, что Вы проводите личную политику»199. 17 февраля 1927 г. последовало новое сообщение: «Линию ЦК Гоминьдана в отношении Чан Кайши считаем правильной. Принять меры, чтобы, во-первых, не выпячивался при этом Бородин, дабы конфликт не был расценен как борьба между Бородиным и ЧКШ (Чан Кайши. – И. В.) за влияние, во-вторых, не доводить дело до разрыва с Чан Кайши и ограничиться полным подчинением ЧКШ Нацправительству…»200
Таким образом, в начале 1927 г. наметился очередной кризис в отношениях ИККИ и ВКП(б) с ГМД. Политика СССР продолжала характеризоваться наличием противоречивых тенденций. В духе решений VII пленума ИККИ Москва поддерживала КПК и левое крыло ГМД, но в то же время стремилась избежать эскалации конфликта с правыми, поскольку без сохранения единого фронта невозможно было осуществить переворот внутри Гоминьдана. Окончательный разрыв с ГМД оставлял для КПК возможность прихода к власти только через подъем массовых выступлений. Однако для правящей группы в ЦК ВКП(б) подобный сценарий развития революции в Китае выглядел как уступка троцкистской оппозиции и был неприемлем. Не исключено, что в Москве опасались и компрометации советнического корпуса и, как следствие, обвинений во вмешательстве во внутреннюю политику Китая.
Тем не менее состоявшийся в Ухане 10–17 марта 1927 г. III пленум ЦИК Гоминьдана
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
